Она быстро встала и вышла… Вот так и в таком тоне, кратко и очень убедительно, нам была преподнесена перед выпиской из больницы, после прерывания запоя, горькая правда…
Долго я еще находился под магическим воздействием услышанного… С годами я убеждался, насколько права была она… Я был свидетелем преждевременной смерти, несчастной судьбы многих мне близких или просто знакомых людей, не пожелавших или не сумевших расстаться с алкоголем.
Не стоит рассказывать о своих злоключениях. Я тоже своевременно не поверил преподнесенным мне врачами истинам. Я не случайно свое письмо озаглавил «Раздумье», ибо раздумий за эти годы было много. Пусть мое письмо будет предостережением другим людям… Это касается и моего сына. Я не хочу, чтобы он повторил мои ошибки, пережил мои муки и невзгоды…
Иногда в мыслях моих встает передо мною целая плеяда врачей-психиатров. Это в основном ревностно преданные своей гуманной профессии люди. Они видели трагедии многих людских судеб. Я всегда удивлялся их терпению, такту, доброжелательности.
Спасли от алкогольного омута два человека: моя многострадальная жена и врач Пеликанов Игорь Павлович. Спасибо им. С их помощью я стал непьющим человеком и очень этим доволен, я скажу больше — счастлив! Хоть, чего греха таить, было очень много срывов из-за моего малодушия…
Сейчас, когда я вижу на улице, а иногда даже и на производстве, пьяных, то вместе с большой неприязнью испытываю жалость к ним. Это же люди, сами себя губящие, враги своей жизни и здоровья. Некоторых смело можно назвать самоубийцами.
Как-то прочел я в газете об обществе трезвенников в Латвии… Может, стоит создать такое и в нашем городе, конечно, не без помощи и руководства врачей-наркологов?..
Трезвенники должны помогать в борьбе с пьянством своим примером. Их влияние на окружающих должно сыграть огромную роль и помочь врачам, а главное — обществу, обществу будущего — нашей молодежи.
Прочитав эти письма, Пепелков не сразу вернулся в кабинет Игоря Павловича. Он достал механически сигарету, размял ее, она раскрошилась, и табак посыпался на ковер. Пепелков этого не заметил. Почти целый час еще он сидел неподвижно в холле и молча и отрешенно смотрел в одну точку прямо перед собой…
14
Немного статистики.
Врачи говорят: из ста пьющих хроническим алкоголизмом заболевают шестнадцать. Из шестнадцати начавших лечиться трое вылечиваются.
Давай же, читатель, друг мой хороший, сядем рядом да подумаем вместе: что это за болезнь такая проклятая?.. Что это за чума новоявленная голову свою поганую поднимает на закате нашего шумного, суматошного века?
Оно ведь и вправду — болезнь… Почище туберкулеза. Да что там туберкулеза! Просто страшно сказать: хуже рака!.. Рюмочка маленькая, хрустальная, звонкая наливается до краев, фужер семицветный чешского расписного стекла или стакан, украденный в газировке, — все одно, все едино… Не спеши, дорогой мой товарищ, красивым словом цветастым предварить преступление против сути человеческого естества, растянувшееся на долгие годы. Не спеши пожеланиями здоровья, счастья и многих лет жизни подтолкнуть сотрапезника своего наивного к черной ямке бездонной, венчающей его извилистый путь. Посмотри: лишь троим, всего лишь троим удалось удержаться на борту этой веселой, ловко устроенной карусели!
Так что же с тобой мы, читатель, будем делать сегодня?
Радоваться везению этих троих, которые уцелели?
Или, быть может, возьмемся, засучив синтетические рукава, за тех, которых пока только шестнадцать?..
Нет, дорогой мой читатель, — не то и не это…
Сотню, всю эту сотню первоначальную, надо брать в оборот! Сотенку — пока еще тепленьких, семейных, пока еще рассуждающих, пока еще не продающих за бутылку детскую шубку!
Помоги мне, читатель, — я слаб! Мимо ярких витрин, отливающих неоном и золотом этикеток, прохожу я по вечернему городу. Вот забрезжила, словно в тумане, эта первая, еще никем не учтенная сотня… Сотня понурых, нахмуренных, виноватых перед миром людей… Подойди к ним, читатель, бескорыстный мой собеседник… Ты — учитель и доктор, профессор и типографский рабочий, адвокат, участковый инспектор, ты — защитник двухсот или трехсот детей этой сотни, ты, мой яростный современник, ты — гражданин…