«Да. А ты?»
«Да. Где остальные? Мне показалось, что я видел там свет, но его уже нет».
Сверху раздаётся визг. Словно рушатся небеса. Я поднимаю взгляд и вижу, как «Королевский жеребец» исчезает в ложбине. Острые куски металла летят высоко в облаках. Должно быть, роторы задели волны, отломились и взмыли в небо.
Макмастер на этой птице. Пилоты остались на борту, чтобы не дать вертолёту упасть на нас.
«Подожди здесь», — говорю я Ноа. «Оставайся у плота».
Я бросаюсь в волны, быстро плыву к тому месту, где, как я видел, упал вертолет.
Волна поднимает меня ввысь. На гребне я оглядываюсь. Вижу Ноа позади, ещё двух людей в оранжевых костюмах в ста ярдах от меня, разделённых. Вот и второй плот, который волны швыряют, словно повара пиццу.
Подо мной – тёмный колодец. На дне – обломки вертолёта. Он перевёрнут и тонет. К нему плещется ещё один оранжевый костюм. Волна схлопывается, и я падаю вместе с ней к вертолёту. Я вдыхаю воздух и наполняю лёгкие, прежде чем погрузиться под воду.
Я выбираюсь на поверхность. Выдыхаю, отплевываюсь. Я рядом с Королем-Жеребцом.
"Порода!"
Это бортинженер. Он подплывает ко мне, хватает за плечо. «Там пилоты».
Мы снимаем спасательные жилеты и вместе ныряем. Сильно пинаемся, нащупываем нос фюзеляжа. Темно, вижу только тени. Полуоткрытая дверь. Рукав оранжевого костюма пытается открыть её изнутри.
Я хватаюсь за край двери и тяну. Бортинженер делает то же самое, упираясь ногами в бок вертолёта. Должно быть, от удара планёр погнулся. С огромным усилием бортинженер распахивает дверь.
Раскрыв глаза, я осматриваю салон. Макмастер затаил дыхание, глядя на меня. У него на ноге должен быть закреплён кислородный баллон с трёхминутным запасом дыхания. Я хватаю его скафандр, притягиваю к себе, ищу баллон. Чёрт, не могу найти. Он хватает меня за плечо, качает головой. Баллон, должно быть, оторвало при ударе.
Макмастер кивает мне, указывая рукой на поверхность. Я выхожу из кабины вертолёта, чтобы освободить место. Бортинженер изо всех сил пытается удержать дверь открытой. Пилот с трудом выбирается из обломков. Он не может больше задерживать дыхание. Я встречаюсь взглядом с бортинженером. Вместе мы втроём стремимся к поверхности.
Грудь горит, я высовываю лицо из ледяной воды. Моя первая попытка вдохнуть бесполезна. Лёгкие пусты и не могут наполниться. Я погружаюсь в волны, борясь с паникой. Заставляю себя попробовать ещё раз. На этот раз лёгкие наполняются воздухом. Я сплевываю воду и оглядываюсь.
Макмастер барахтается в воде, его тошнит. «Генслер всё ещё на борту», — хрипло говорит он.
Вертолёт исчез, полностью погрузившись под воду. Второй пилот заперт в кабине. Я делаю три глубоких вдоха. Задерживаю последний, ныряю снова. Напрягаюсь, чтобы добраться до тонущих обломков. Не могу туда добраться. Не могу, блядь, туда добраться. «Сталлион» тонет быстрее, чем я успеваю нырнуть. Сдаюсь и поворачиваю к поверхности.
Я нахожу Макмастера и бортинженера вместе. Я дезориентирован и осматриваюсь. Со всех сторон стены водонапорной башни, я не знаю, куда плыть, чтобы добраться до Ноа. Мой спасательный жилет исчез. Как и жилет бортинженера.
Мы полагаемся на наши костюмы, которые обеспечивают плавучесть.
Над головой раздаётся рёв. «Геркулес» делает круг, сбрасывает нам плот. Бортинженер хватает его. Пытаться выровнять его бесполезно, волны переворачивают его.
Исправное плавсредство — это лучшее, на что мы можем надеяться. «Геркулес» сбрасывает второй плот. Они не собираются сбрасывать его на пустую воду… они сбрасывают его выжившим. Мы плывём туда.
Высоко в небо взлетают сигнальные ракеты с «Геркулеса». Они обозначают место крушения « Прессли Бэннона» .
Мы преодолеваем очередную волну, скатываемся вниз по другому берегу и оказываемся на Ное. Она посинела от холода, но у неё хватило сообразительности привязать себя к плоту паракордом.
Я хватаю леску, протягиваю ей. «Где ты эту штуку взяла?»
Ноа тянется к откидной сумке на плоту. Дрожащими от холода пальцами она разрывает липучку. Она роется внутри, достаёт спасательный комплект и протягивает его мне. Она уже открыла его: там мотки паракорда 550-го калибра, нож для выживания, сигнальные ракеты.
Я хватаю горсть сигнальных ракет, передаю их Макмастеру и бортинженеру. Отрезаю два куска паракорда, складываю их вдвое и связываю плоты.
Бортинженер изо всех сил плывёт к другому плоту, сброшенному с «Геркулеса». Через десять минут он появляется вместе с командиром экипажа.
Они тащат Осборна за собой, привязанного к плоту.
Океанограф обезумел от боли. Я сразу понял, что единственное, что поддерживает его в живых, — это спасательный жилет и двое мужчин, поддерживающих его.