Саяку тоже не спалось. Погруженный в мрачные мысли, он вдруг услышал, что кто-то осторожно, на цыпочках приближается к его комнате, и сразу узнал шаги Жамал. «Беспокоится, не случилось ли со мной что», — подумал он с благодарностью и, нашарив ключ, открыл дверь.
— Это ты, Жамал? Пожалуйста, заходи.
Жамал неуверенно переступила порог комнаты и сказала первое, что пришло в голову:
— Чего не спишь?
— А почему ты не спишь?
— Я хотела поговорить с тобой, Саяк. У, какой холод у тебя! — Жамал зажгла свет и, занавесив покрывалом разбитое окно, снова потушила его. — За что ты так зол на нас? Рассердился на Жокена? По-моему, ты тоже не прав. Ведь что получилось: ты обидел его, он с горя напился и поругался с тобой. Пойми, он не виноват, ты сам все это устроил. Разве мы плохо тебя здесь встретили? Почему ты, наш сородич, не разорвал бумажку, за которую мы должны платить три тысячи? И вообще, зачем ты ее откопал?
— А ты думаешь, без меня ее никто бы не нашел?
— Никогда бы никто не нашел. Здесь в лесу мы живем спокойно и хорошо.
— По-твоему, Жокен и Хасан ни в чем не виноваты?
— Конечно нет. Деньги ведь достались не им.
— Но государство лишилось денег по их вине.
— Пусть так, — с заметным раздражением проговорила Жамал, — это деньги не из твоего кармана.
— Вот и я говорю: Жокен должен вернуть государству деньги, которые истратил незаконно.
— «Государство, государство»… Ты что, хочешь наполнить нашими деньгами его карман?
— Государство, Жамал, это все мы, вместе взятые. Кто грабит государство — грабит народ.
— Брось говорить такое! Жокен никого не грабил. Мы же эти деньги собирали по крупицам.
— А я-то думал, что Жокен собирал их как орехи, — усмехнулся Саяк.
— Ты правильно думал, — вдруг жестко сказала Жамал, явно гордясь своим мужем. — Жокен умеет жить. Как говорится, поднимет с земли простой камень и превратит его в золото. В твоем положении, Саяк, тебе не надо ссориться с нами. Оставь нам наши деньги, и все будет в порядке.
— Чтобы это сказать, ты и зашла ко мне?
— А как же, Саяк. От тебя не скрываю: деньги у нас есть. Есть, говорю, деньги. Но хочу, чтобы было их еще больше.
— Ты дочь простого человека, Жамал. А простым киргизам никогда не была свойственна алчность.
Жамал засмеялась:
— Я знаю, ты с малых лет умел сочинять интересные сказки.
— Это не сказка, Жамал, — Саяк вздохнул.
— Чего вздыхаешь?
— Тебя жалею, когда-то добрую и бескорыстную.
— Чего ты мелешь! — с раздражением сказала Жамал.
— Хватит, Жамал. Уже глубокая ночь. Мне надо отдохнуть, завтра на работу.
Когда Саяк вернулся с работы, комната его была чисто убрана. Промерзший минувшей ночью, он сразу по неподвижности воздуха определил, что окно застеклено и закрыто. Саяк освободил на столе место и достал с полки рюкзак.
В это время, постучав в дверь, зашел Жокен.
— Извини, родич, — начал он как можно мягче, — вчера я, кажется, лишнее выпил, ничего не помню. А Жамал говорит, будто поссорились мы с тобой из-за какой-то там дурацкой бумажки. Я же тебе рассказывал, теща моя болела. Вот и подписал не глядя. Что было делать: могла ведь умереть без меня. Аскар твой — его мордой лисьи бы норы разрывать! — откопал тот договор, принес тебе. Ты, сородич, конечно, не виноват. Деньги я сегодня отнес и нисколько их не жалко. Даст бог, еще заработаю. Ты как себя чувствуешь?
Саяк не ответил. Даже не повернул лица к Жокену. Не спеша собирал и складывал в рюкзак свои вещи.
— Куда это ты собираешься? — хмуро спросил Жокен, оскорбленный его молчанием.
«Откуда ты, слепой, взялся на мою голову, — подумал он. — Зачем я дал блеснуть тебе перед стариками знанием Корана, расхваливал тебя, как святого. Они теперь думают, что ты и впрямь такой». Жокен наклонился в сторону так, чтобы получше разглядеть лицо Саяка — какое оно после вчерашнего. В глаза ему бросились ссадины, шишка на лбу. «Да, теперь аксакалы будут говорить обо мне: «Это тот самый Жокен, который избил и выгнал из дому своего слепого сородича».