— Ты не пугайся, если почувствуешь за собой странности.
— Какие, отец?
— Ну, зрение может обостриться, видеть отчетливо на расстоянии двух километров сможешь, или слышать чужие мысли. — Телекинез, к примеру.
— А что означает сие мудреное слово?
— Передвижение предметов на расстоянии по твоей воле.
— Покажешь, отец?
— Конечно, тебе многому предстоит научиться.
За неделю до зимнего праздника поступил первый транш — пять миллионов рублей. Оплата за курсантов. Причем половина суммы золотыми и червонцами, остальное серебром и медью. Монеты упакованы в ящики из неизвестного металла, тускло серого цвета, по пятьдесят килограмм. Каждый ящик опломбирован печатью казначейства Российской Империи. Двести ящиков гвардейцы перевезли от оружейки и сложили в сокровищнице Кремля. Один подвал забили почти целиком, остался правда еще один.
— А дальше? — Все палаты Кремля займут ящики с деньгами, дойдет до того, что поселимся в шатрах посреди нашего садика. — Не, не хочу в шатер, да и зима на дворе.
Послал гонца к Савве Митрохину и Рувиму Кацману. Приперлись. Притащил их в подвал и показал ящики.
— Вы намек поняли, господа министры?
Савва вопросительно вскинулся, а более догадливый Кацман спросил:
— Первый транш, Государь?
— Первый, первый.
— Дальше, что прикажете делать?
Рувим пожал плечами:
— Дык, Митрохинская ипостась, я-то чего.
Министр промышленности в тему не въезжал упорно.
— Ты чего, Савва, тупишь? — Строительство Монетного двора в твоем ведомстве?
— Никак нет, строительством Худорин ведает.
— Василий, послать за боярином Худориным, а вы пока расскажите о своих успехах.
Посидел, послушал — на словах все гладко, ну-ну.
Прискакал Худорин.
— Влас, в какой стадии строительство Монетный двор.
— Второй этаж возводим, Государь.
— Рувим, иди покажи боярину в подвале первую оплату за курсантов.
По возвращении Худорин лицом посмурнел.
— Влас, монетный двор построишь за десять дней, хоть сам мастерок в руки бери, понял.
— Понял, Государь, сделаем, дозволь идти.
— Свободен. — А ты чего, Рувим, лыбишься? — Ты, мать твою, финансист или где, должен башкой думать, где казну хранить? — Знал ведь, что оплата со дня на день последует, почему Худорина не торопил? — Иди с моих глаз, пока плетью не отходил.
Министры молчком выкатились из кабинета, а я пошел в сад.
На полянке Сашка приучал нашего Васятку к конной езде. Тот, уцепившись за гриву лошади, заливался счастливым смехом. Пушок, сидевший рядом с дядькой, ревниво следил за выездкой. По его мнению, лучшего транспорта, чем он сам, не существует.
— Здорово, Сашка.
— Здравствуй, Государь.
Я подсел рядом:
— Ну чего у вас нового?
— Да, нормально все, царь-батюшка, сынишка у тебя славный, все хохочет и вопросы задает. — Мы с ним целыми днями разговариваем.
— Не трудно тебе, Сашка?
— Что ты, Государь, мне интересно наблюдать за мальцом, на глазах растет.
— Это точно.
За повседневными заботами незаметно подкрался Новый год. Венчание Ивана и Дианы состоялось в главном соборе Казани. Пышное действо с песнопениями и церковными обрядами затянулось до обеда. Княжий свадебный поезд растянулся на всю центральную улицу. У Кремля молодоженов встретил духовой оркестр, а затем финал — свадьба.
— Хорошая пара — шепнула мне на ухо жена.
— Согласен.
— Алена, ты же общалась с невестой, откуда у нее столь необычное имя?
— Да отец ее учудил, начитался древних греков, вот и назвал. — Диана вроде богиня охоты?
— Где-то так, вот она нашего Ваню и подстрелила.
Мы развеселились.
Молодожены и правда выглядели отлично — молодые, красивые, вся жизнь впереди.
Гостей набилось две палаты, на хорах наяривал духовой оркестр, в перерывах я включал стереомагнитофон с колонками. В разгар веселья подошел Василий и на ухо прошептал:
— Государь, у вас гости, в кабинете княжна Людмила с сыном.
Я подавился грибочком — адъютант участливо похлопал меня по спине.
— Что делать, куды бечь? — мелькнула трусливая мыслишка. — Ладно, выдюжу — на то мы и гвардия.
Наклонился к жене:
— Дорогая, к нам прибыла в гости княжна Людмила с сыном.
— С твоим сыном? — уточнила Алена.
— Да, с моим — с достоинством лорда хранителя печати ответил я. — Пойду их встречу, ты распорядись, чтобы им поставили чистые приборы и прочую посуду. — Я пошел.
— Иди, иди.
Тут мне послышалось третье слово произнесенное женой — кобелина.
От неожиданности и возмущения резко обернулся — меня встретила безмятежная улыбка Алены. Пожал плечами и подался в кабинет, Сынок плелся за мной. Я застыл на пороге, сердце застучало чаще — навстречу бросился Саша.
— Папа, а мы с мамой к тебе в гости.
Подхватил его на руки, поцеловал, сынишка обхватил меня за шею. Мы с Людмилой молча смотрели друг на друга.
— Прости, Володечка, свалились к тебе на голову.
Она подошла и приникла к плечу.
— Ты меня прости, Людочка, не мог вырваться, рассчитывал перед праздником к вам, а здесь оказия, приемного сына Ивана женю.
— Я уж было испугалась, не случилось ли чего у тебя, вот и примчалась, соскучилась страсть.
Меня пробрала внутренняя дрожь.
— Подожди меня здесь.
Пошел в детскую с Сашей на плече.
— Вася, познакомься, это твой старший братик.
Мальцы с серьезными лицами подали друг другу руки, назвав себя. Васятка стал знакомить Сашу с Пушком, тот обнюхал старшенького и вопросительно глянул на меня.
— Пушок — это тоже мой сынишка, играй с ним и охраняй, что и Васю. — Ферштейн?
Тигр потешно кивнул.
— Папа, папа, а это тот самый Сынок? — Родитель моего Сынка?
— Да, сына, он его отец.
— А его мама где?
— Она в зале, скоро увидишь, ее зовут Малышка. — Васенька, покажи свои игрушки, поиграйтесь. Вы кушать хотите?
— Нет, дружно ответили сыновья, листая книжки с яркими картинками.
Я поспешил в кабинет. Мы с Людмилой стремительно сорвали с себя одежду и кинулись друг на друга. Нет, есть все же ненормальность в наших отношениях. Нигде не читал и не слышал, чтобы у мужчины и женщины одновременно срывало башню при виде любимого человека. Причем происходит постоянно и довольно длительное время. Я пришел в себя от собственного рычания и стона Людочки.
— Сплошное безумие — прошептала она.
— Любимая, по-моему мы оба безумны.
Придя в себя и передохнув, отправились за свадебный стол. Представил Людмилу Алене, на что последняя заметила:
— А я вас помню. — Прошу вас присаживайтесь, у нас сегодня свадьба, мой братик Иван женится.
Вдруг передо мной возник Скуратов:
— У нас беда, Государь.
VII глава
— Слушаю.
Семен незаметным наклоном головы намекнул на разговор тет-а-тет.
— Милые дамы, разрешите вас покинуть — служба. — Алена, поухаживай за гостьей.
Придя в кабинет, уселись за письменным столом.
— Излагай.
Скуратов, молчком достал из папки лист бумаги и передал мне.
— Угу…, донесение, типа рапорта. Прочитал.
— Что дополнительно известно по сему делу?
— Неполная тысяча «одержимых» непосредственно участвовала в налете.
— Семен, на Вятке переселенцы обосновались, крестьяне?
— Так точно. — Они, паскуды, три села разорили, часть людей порубили, остальных взяли в полон.
— Не ожидал от башкиров подобных фортелей, совсем у них крыша поехала. — Ничего, я их в чувство приведу.
Вызвал адъютанта.
— Вася, срочно в кабинет Ярослава Удалого и Толгат-хана. — Семен, возьмешь с приказа опытных дьяков, спецназ в твоем распоряжении. — Надеюсь, правду от лжи сможешь отличить — проведешь следствие.
Объявились Толгат-хан с Ярославом, отдал им рапорт из филиала приказа в Уфе. Прочитали. Толгат-хан побледнел: