– Вы можете поздравить себя, дорогая. Вам одним махом удалось возвысить своих родных до такого положения, о котором они в любом другом случае не смели бы даже мечтать.
Однако за право принадлежать к клану Уиклиффов приходилось платить свою цену – цену, которая в конечном счете оказалась слишком высокой. Горечь и обида не могли накапливаться до бесконечности, рано или поздно они должны были вырваться наружу. Иногда требуется трагедия для того, чтобы заставить людей в полной мере осознать глубину своих деяний. И такой трагедией для них всех стало бегство Элинор.
Как только девушка, узнав тайну, бесследно исчезла, между Кристианом и старым герцогом произошел ожесточенный спор. Оба они дали волю давно сдерживаемым чувствам, и впервые в жизни Кристиан получил возможность высказаться прямо, в то время как ему столько лет приходилось молча страдать, защищая мать и Элинор. В свою очередь, герцог тоже сбросил с себя броню внешней неприступности, и за его черствостью открылась правда – правда о целой жизни, отравленной стыдом и сожалением из-за того, что у него не хватило в свое время воли бороться за любимую женщину.
В конце концов, столкнувшись напрямую с плачевными последствиями, к которым привела его собственная гордыня, старик сдался, обвиняя себя в исчезновении Элинор. Каким-то чудом горе сблизило деда и внука, не жалевших никаких сил и средств, чтобы ее найти. Герцог дал себе слово, что как только Элинор объявится, он посвятит весь остаток своих дней тому, чтобы загладить ошибки прошлого. Однако прошло уже довольно много времени, а о ней по-прежнему ничего не было слышно, так что они почти утратили всякую надежду. Френсис уже отчаялась когда-либо снова увидеть дочь, прижать ее к груди и попросить прощения за то, что своими поступками причинила ей боль.
Утреннее солнце успело подняться высоко над кронами деревьев в Гайд-парке, стук проехавших мимо экипажей свидетельствовал о том, что час был уже поздним, поэтому Френсис решила вернуться в Найтон-Хаус. Кристиан и Грейс должны были прибыть во второй половине дня из Скайнегола, а их друзья, герцог и герцогиня Девонбрук, которые тоже только что вернулись в столицу, пообещали этим вечером прийти к ним на обед, так что ей предстояло сегодня немало дел.
Френсис поднялась со скамьи и сложила принесенное с собой покрывало, швырнув последние крошки хлеба белкам, резвившимся у подножия дуба рядом с ней. Обернувшись к воротам, служившим выходом из парка, она вдруг заметила чью-то фигуру, которая медленно направлялась по тропинке в ее сторону. Судя по ее виду, то была женщина, однако с такого расстояния Френсис не могла разглядеть ее лица. Вместе с тем в ее походке, в самом облике присутствовало нечто очень знакомое, что сразу напомнило ей о…
В течение нескольких минут Френсис стояла, не сводя глаз с приближавшейся женщины, и с каждым мгновением волнение в ее груди все нарастало. Френсис спрашивала себя, не грезит ли она наяву.
– Здравствуй, мама.
При первых же звуках знакомого голоса дочери Френсис уже не пыталась сдержать слезы. Она выронила из рук плед и тихо заплакала, открыв объятия навстречу подошедшей Элинор.
– О, моя дорогая, дорогая доченька! – произнесла она, поглаживая руки Элинор и крепко прижимая ее к себе. – Мне так тебя не хватало!
– А мне – тебя.
Френсис на мгновение отстранилась от нее, чтобы взглянуть на дорогое ей лицо, которое она уже почти отчаялась когда-либо увидеть снова. Элинор заметно переменилась. Теперь она выглядела старше, мудрее. От прежнего юного азарта не осталось и следа. Френсис грустно покачала головой:
– Элинор, мне так жаль, что я причинила тебе столько боли!
– Я знаю, мама. – Элинор смахнула слезинку с материнской щеки одним движением своего затянутого в перчатку пальца. – И я тоже очень сожалею о том, что покинула вас, не предупредив никого о том, куда я направляюсь. Просто мне нужно было на время уехать из Скайнегола и самой во всем разобраться.
– Да, конечно, дорогая.
Она пристально посмотрела в глаза Френсис.
– Мама, нам с тобой о многом нужно поговорить. В моей жизни произошли перемены, о которых ты должна знать.
Материнское чутье тут же заставило Френсис насторожиться:
– В чем дело, дорогая? Что-нибудь случилось? Как бы там ни было, мы с тобой сможем все уладить. Самое главное, что ты в безопасности и вернулась домой, чтобы остаться с нами.
– Но, мама, как раз об этом я и хотела поговорить. Я вернулась не для того, чтобы остаться.
Френсис ошеломленно уставилась на нее.
– Элинор, умоляю тебя. Я понимаю, что услышанное от брата причинило тебе боль, но если бы мы с тобой могли поговорить… если бы я могла тебе объяснить…
– Мама, я вышла замуж.
– За… за Ричарда?
Элинор покачала головой:
– Нет, за другого.
На застывшем лице Френсис отразились потрясение и недоверие:
– Нет, дорогая, этого не может быть. Ты пошла на это лишь потому, что была расстроена тем, что узнала. Ты не могла в тот момент рассуждать здраво и потому действовала под влиянием эмоций, как и любой другой человек, окажись он в подобных обстоятельствах. Мы добьемся аннулирования брака. Да, именно так мы и поступим.
– Нет, мама, – твердо сказала Элинор. – Я не собираюсь аннулировать свой брак. Я люблю мужа.
Френсис от удивления лишилась дара речи.
– Да, я действительно была расстроена тем, что рассказал мне Кристиан, однако я вышла замуж за Гэбриела не по этой причине, – продолжала Элинор. – Я стала его женой потому, что он нуждается во мне, а я – в нем. Он уже знает все обо мне и о моем прошлом, однако это не мешает ему любить меня. Более того, я уверена, что все случившееся с тобой и Кристианом, а затем в Скайнеголе, было далеко не случайно, так как в конечном счете привело меня к нему.
Она указала Френсис на скамейку, где та сидела незадолго до ее появления:
– Давай посидим здесь и поговорим, как раньше, мама, и тогда я поведаю тебе свою историю.
Френсис села и стала внимательно слушать, а Элинор между тем рассказала ей обо всем, что с ней произошло, – как она в одиночку проделала путь через всю горную Шотландию, как попала на Трелей, где поступила на службу гувернанткой при Джулиане, и как ее нежная привязанность к Гэбриелу постепенно переросла в любовь. Она даже упомянула о некоторых событиях из прошлого ее мужа и о нынешних неприятностях Гэбриела с его бывшими родственниками со стороны жены.
– Элинор, дорогая моя, прости меня за то, что спрашиваю тебя об этом, но ты сама сказала, что никому не известно о том, что сталось с его первой женой. Кроме того, по твоим словам, в замке произошло два несчастных случая – пожар в детской и какая-то отравленная морковь, которая неизвестно почему оказалась в твоей тарелке за обедом. Вряд ли все это можно считать простым совпадением, дорогая. Что, если… – Тут Френсис остановилась, старательно подбирая слова. – Что, если твоя жизнь тоже подвергается опасности?
– Мама, Гэбриел не имеет никакого отношения к гибели Джорджианы, равно как и ко всему остальному, если на то пошло. В тот день, когда она исчезла, он не покидал замка. Только Джулиана находилась рядом с матерью, а она не в состоянии объяснить нам, что с ней произошло. Когда умер его брат, Гэбриел находился далеко на континенте, а когда в детской вспыхнул пожар, он едва не убил себя, так как думал, что мы с Джулианой были там. И не забудь, что именно он помешал мне съесть тот корень болиголова. – Тут Элинор смягчилась: – События в замке должны иметь какое-то логическое объяснение. Я это знаю и твердо намерена его найти.