- Кто? - громко спросил оборотень и поднялся из-за стола.
- Простите, барон. Отец Аришку зовет. Она у вас?
Тихий лепет из коридора был хорошо слышен, как и позвякивание ножа на бедре красотки, и запах страха исходящий от нее самой. Молодец, защитница явилась. Дрожит, чертовка, хоть и прячет тонкий клинок в правом рукаве, а в левом метательные лезвия. Вооружена не хуже Сурового.
Дверь от его рывка с грохотом отворилась, дочь Суро, стоящая за нею поежилась от страха, но плеч не ссутулила и не отступила.
- Зачем зовет?
- С бесеками неладное творится… - пролепетала рыжеволосая.
- Что там с горными? - это уже немощь из-за его плеча выглянула и вперед прошла.
Встревожилась сердобольная за наемников, как за родных, словно поганой сути их не знает.
- Трясет племенных, некоторых выворачивает.
- Кровью или желчью рвет? - задала девчонка новый вопрос.
Неужели побежит спасать несчастных?
- Крови нет. Но сама я не видела, Борб не пустил. - Патайя внимательно осмотрела Аришу, затем проницательным взглядом вперилась в волка.
Сильная чертовка искренне переживает за немощь, как за сестренку. Отрадно знать, что дочь мясника прижиться может где угодно и независимо от обстоятельств.
- Мы сейчас, - заверила девчонка и, дождавшись, когда хозяйская дочь уйдет, встревоженная повернулась к барону. - Помогите.
- Вот это наглость, так наглость, - фыркнул он. - Кому помогать? Наемникам…?
- Помогите мне.
8
Видя, с каким выражением на лице Белый варвар держит очередного вырывающегося бесека, в сотый раз подумала, как сглупила. Его нужно было не прямо о помощи попросить, а, как мама учила, заходя с десятой дороги по десятому кругу. Так, чтобы барон уяснил степень женкой беспомощности и сам вызвался разделить тяготы врачевания. Но, нет, попросила прямо и мне теперь приходится пожинать плоды.
С сожалением вздохнула и напоила горного наспех приготовленной настойкой. Вкус омерзительный и первые минуты боль от нее невозможная, зато действие бесподобное - к жизни возвращает. А потому я оборотня прошу не только подержать наемника, чтоб не вырывался, но и усыпить прикосновением к шее. И если первое барон проделывает, фыркнув, то второе с глухим рыком. Будь его воля, он бы всем племенным головы оторвал, а мне открутил.
До сих пор от его взгляда мороз по коже, а ведь всего лишь обратилась с маленькой просьбой, не убивать отравившихся, а спасти. Возьми я Борба или двух Датогов, они бы поняли, не кривились и не рычали. Но что таить, и помочь мне они бы не смогли - с разъяренным от боли горным наемником мало кто сладит. Не говоря о том, чтобы одним прикосновением усыпить.
Гладя на действия барона, я тихо его позвала:
- Ваша милость, аккуратнее.
- Что?
Глаза несчастного в его руках закатились, кожа побелела. Да он же его сейчас убьет!
- Прошу вас не давите так сильно на шею!
- Ну, что ты! - усмехнулся оборотень, откидывая бесчувственного племенного. - Он ничего не ощутит, когда проснется.
- А проснется? - с опаской спросила я и отступила в сторону.
- Это уже от тебя зависит, - сын ночи сделал значительную паузу, заставляющую подумать, что угодно. А затем посмотрел с усмешкой. - Не я их отпаивал.
- А вот вы о чем, - только сейчас поняла, что ожидая ответа, перестала дышать. - Не переживайте, настойка целебная не наоборот.
- По мне, так лучше бы наоборот.
- Как вы так можете?!
- Могу, - произнес он сердито.
- И слишком легко это у вас получается, - мой укор, вызвал новую вспышку неподдельной ярости.
- Это отродье топить надо при первой же возможности! - он ногой двинул ложе, на котором лежали трое неподвижных бесеков. - Убийцы, предатели, насильники и изуверы… Рожденные в черной жестокости и в черной жестокости воспитанные.
- Барон!
Оборотень вскинул гневный взгляд, от которого я пошатнулась.
- Что, Ариша? Что ты так смотришь? Или совсем не знаешь, кого отпаиваешь?
- Знаю.
- Тогда в чем дело? Трудно отпустить эту падаль к их Богу?
- Вы бы их не отпустили, а отправили.
- И что с того? - прошептал с намеком. - Одним бесеком больше, одним меньше.
Смотрю на него и каменею от страха, от боли, от горечи. Боже, спаси и сохрани! Глава белой стаи когти выпустил и в плечах чуток увеличился. Только бы совсем не разозлился и полуживых наемников собственными руками не придушил. С него еще станется, на живых кожу содрать, ведь и такое о в деревнях говорили об оборотнях в послевоенное время.
Подступила ближе, попыталась вразумить. Тихонько, коснувшись ладошками его груди, отодвинуть от ложа: