— Не пойдет, — уселся обратно на топчан Самасад. — Недомолвки, недосказы. Явно авантюра какая–то. Хватит мне и военной службы — голову в петлю ни за что совать. Всех денег не заработаешь. Переживу.
Тут как раз загремел засов двери, и в ответ его новый знакомый ничего сказать не успел.
— Кто из вас Самасадский? — поинтересовался из–за двери молодой худощавый сержантик. — Выходи.
В дежурке находились всего трое сотрудников. Усатый, расплывшийся от сидячей работы старший лейтенант что–то заносил в журнал — его сальные шевелящиеся губы отражались в стекле перед столом, — еще двое сержантов сидели на стуле у окна и смотрели в темную московскую ночь.
— Самасадский? — хмуро спросил старлей, открывая бумажник и вытаскивая закатанную в пластик карточку водительского удостоверения. — Отчество, место и дата рождения?
Кирилл ответил, и милиционер засунул «права» обратно в отделение портмоне.
— Ну, рассказывай. Что у вас там случилось, из–за чего возникла ссора, кто участвовал в драке, как познакомились?
— Ничего не случилось, — пожал плечами Самасад и коротко повторил версию бывшего десантника: — Ехал мимо, увидел, как мужик в кустах торчит. Решил, что он помочиться под стеной захотел. А там завтра дети будут бегать, опять же вонь днем на солнце поднимется. Вот и решил его оттуда шугануть. А он, оказывается, просто курил. Не верите — двигатель на «Восходе» потрогайте. Он еще горячий. Если бы долго там торчал, знакомился с кем–то или выпивал, «горшки» давно бы остыли.
— То есть, никаких драк, никаких ссор, никаких споров у вас и находящихся возле кафе граждан не возникало? Никаких неприязненных отношений, никаких конфликтов?
— Ничего не было, — уверенно подтвердил Кирилл.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— И никаких врагов у тебя там нет, никто ни за что мстить не станет?
— Нет.
— Уверен?
— Сколько можно одно и то же долдонить? — начал злиться Самасад.
— Ну, как знаешь, — невозмутимо повторил старший лейтенант. — Посиди чуть–чуть, я твои объяснения в протокол занесу. То есть, остановился без особых причин, ничего подозрительного не видел, ни с кем никаких ссор не возникало, неприязненных отношений ни с кем в данном районе не имею… Я правильно записал?
— Правильно.
— Распишись в протоколе… — Старлей дождался, пока задержанный поставит внизу бланка короткую закорючку, и вручил ему бумажник: — Проверь содержимое и свободен. После того, как выйдешь за дверь, никакие жалобы не принимаются.
Самасадский кивнул, заглянул в отделение для прав, для техталона, пошевелил пальцами три стольника, сунул все в карман:
— А каска?
— Вон, с подоконника возьми. Претензий нет? Распишись вот здесь. Все, спокойной ночи. Желаю больше к нам не попадать.
— Я и не рвался. — Руки Кирилл протягивать не стал, вышел за дверь, сделал пару глубоких вдохов, наслаждаясь прохладой, и направился в просвет между домами, за которым виднелись уличные фонари.
Везли их в отделение минут десять. Значит, возвращаться назад придется не менее часа. Ну, да ему к длинным переходам не привыкать….
Однако уже минут через десять возле тротуара перед ним притормозила потрепанная «восьмерка», пассажирская дверца распахнулась, и наружу выглянул Игорь:
— Банзай, служивый! Меня тоже выпустили. Садись, чего ноги зря топтать? Нам все равно в одно место.
Глава 2
Связываться со странным мужиком Самасадскому совсем не хотелось — но еще меньше хотелось топать пешком еще два–три километра. Поэтому, после короткого колебания, он кивнул:
— Спасибо, — и полез мимо бывшего десантника на заднее сиденье.
— И почему у нас никто никому на слово не верит, Кирюша? — удивился мужик и прихлебнул пиво из банки с какими–то черными иероглифами. — Они ведь, гады, мурыжили меня, пока им паспортные данные из Кравотыни не подтвердили. А потом еще полчаса спрашивали, какого лешего я в Москве делаю? Воблу вялю! Нечто не ясно, что у нас в деревне рабочих мест всего два лесника, три рыбинспектора и один коровник. Вот в столице не пропадешь. Здесь для крепкого мужика завсегда славное дело найдется.
Самасад промолчал. Сам он уволился уже два месяца назад, но занятия по душе так и не выбрал.
— Смотрите, пожарники, — притормозил в десяти шагах от коричнево–красного «Зила» водитель. — Шланги сворачивают. Никак, горело что?
— Чему тут гореть, асфальт да столбы кругом. — Игорь опрокинул банку над раскрытым ртом, выливая в горло последние капли, смял тонкую жестянку, кинул в окно, сунул руку в карман, вытянул стольник, отдал водителю и полез наружу.
— Чего мусоришь? — упрекнул его Кирилл, выбираясь следом.