— Вряд ли, — с сожалением смотрю на Костю. — Рябов не позволит, чтобы ты мучался, он милосердие проявит, одним ударом пресечет все твои земные страдания. Представляю себе, чему ты детей обучал. Интересно, кого они поздравляли?
— Кононенко этого козлиного, — выпалил Костя, — ему яйца оторвать пора… Такой дефект, торчит на хорошем месте, а без копейки денег.
— Мариночка, — ткнул я кнопку селектора, — где мой кофе? И потом соедини с главврачом больницы железнодорожников.
Когда Марина внесла поднос, несколько оживший Костя тут же всем своим видом показывал: его возвращение на тот свет — дело нескольких минут, хотя в этом году секретарша ни разу его не стукнула.
— Здравствуйте, доктор, — поздоровался я, услышав в трубке приятный баритон Кононенко, — вы нас извините, сами понимаете, травма головы… Да, конечно, ну что вы, вам спасибо… Ага… Да, с ним явно что-то не то, записываю… Еще раз… Андреев, понял. Спасибо, господин Кононенко, с наступающим…
Я положил трубку на место и чересчур ласково посмотрел на начальника отдела снабжения.
— Повезло тебе. Доктор на больных не обижается… Взгляни на себя в зеркало… Голова, небось, болит, на коньяк смотришь — пить не хочется, а рулять шикарной машиной — об этом речи быть не может. Да?
Константин на всякий случай не стал спорить.
— Господин Кононенко — настоящий врач. Несмотря на твои сюрпризы, продолжает о тебе заботиться. Теперь тобой другой врач займется, некий господин Андреев. Он тебя без направления примет, и вряд ли ты его сможешь хоть чем-то удивить. Во всяком случае, можешь ему лично свои стишата декламировать или торжественно клясться яйца оторвать — Андреев тебя все равно не выпишет… Кстати, какие стишки перед Новым годом пользуются популярностью?
Константин от ужаса потерял дар речи. Он-то думал, я ограничу лечение добрым тумаком и отправкой в родные пенаты, а тут на горизонте появилась возможность лечения от последствий качалки в такой больнице, которая Косте явно по душе придется. Пусть Константин Николаевич подозревает, что и мне туда не мешало бы отправиться, однако, в отличие от командира губернии, могу не только говорить, но и решительно действовать для блага всего общества.
— Костя, если ты онемел, не мечтай попасть в больницу такого профиля. Тебя другая ждет, будешь на Новый год в самодеятельности выступать — песни петь, танцевать под елочкой групповую пляску имени святого Витта, как там еще в дурдоме веселиться — сам домыслишь. К примеру, стихи почитаешь, те самые, которыми дети Кононенко приветствовали. Ну-ка быстро продекламируй, иначе…
При этих словах, подобно Вохе, поглаживаю костяшки пальцев, с той лишь разницей, что на левой руке.
— Здравствуй, дедушка Мороз, красноносый х…сос, борода из ваты, пидарас горбатый, — выпалил Костя, и я не сдержал усмешки, представив себе реакцию Кононенко на такое поздравление хворых детишек.
Константин, заметив мою реакцию, воодушевился и продолжил:
— Ты мешок подарков нам приволок, мудило. Сунь себе сейчас же в жопу поповское кадило…
— Стоп! — скомандовал я, реагируя на вызов селектора.
— Слушаю, Марина.
— Новогодний сюрприз, — сказала секретарша, и после ее пояснений я тут же стал серьезен, как никогда.
Костя хотел было продолжить декламировать свои частушки, однако я рявкнул, чтобы он заткнулся, и начальник отдела снабжения тут же исполнил вид даже не прежнего тяжелораненого, а неотъемлемой составной части кожаного кресла.
— Все, поэт, конец тебе. Не такой легкий, как у Лермонтова, — глухо сказал я. — В офис прется генеральный менеджер. Рябова ты не дождешься, на елку не залезешь и даже в дурдоме блаженствовать не будешь. Да, Костя. Моя ошибка. Тебе нужно было елочку летом ставить…
— Почему?
— А ты уверен, что доживешь до Нового года? Сам ведь знаешь, на что способен генеральный менеджер… Значит так, вылетай пулей и жди возле Маринкиной машины. Все, счастливых праздников в обществе даунов, там тебе и место, а главное — живым останешься. Генеральный менеджер — не Рябов, он тебя точно грохнет, вы его с тем голубым на весь белый свет обгадили — дальше некуда. Брысь отсюда!
Костя выскочил из кабинета с такой прытью, какую было трудно ожидать от израненного. По пути к двери он успел прогарантировать: генерального менеджера ждет судьба доктора Кононенко, потом им обоим предстоит ходить без яиц в обнимку.
— Мариночка, зайди ко мне, — обращаюсь к селектору, допивая слегка остывший кофе.
Звякнув своими многочисленными побрякушками, секретарша вошла в кабинет.
— Ты насчет появления этих ходячих нудностей серьезно?
— Конечно. Просил, чтобы ты его принял. Кстати, у тебя сегодня еще три встречи. Не забудь, в банк тоже…
— Марина, какие могут быть встречи при моем донельзя паршивом самочувствии? С посторонними людьми, по крайней мере. Значит так, грядут новогодние праздники, затем Рождество. Все равно до десятого числа никто по-настоящему работать не будет. Следовательно, меня поймут правильно. Дальше. Только прошу, не дуйся. Отвези Костю…
— В сумасшедший дом? — с надеждой спросила секретарша.
— Нет. Хотя туда его сегодня примут без второго слова, денег и направления по большому блату. Домой его. И предупреди: если без моего сигнала посмеет выйти из квартиры — полгода дурдома я ему гарантирую лишь для начала.
— Ладно, — согласилась с необычным заданием Марина, питающая к Косте далеко не возвышенные чувства. — Только я быстро не успею вернуться.
— Ну и что? Все равно буду до упора ждать Рябова.
— Как что? Я за порог, а тебя тут же осадят… Одного генерального менеджера с головой хватит. Смотри, подцепишь от него инфаркт.
— Это точно, — пробормотал я. — А кто, кроме него, ко мне порывался? Из наших, разумеется.
— Афанасьев оказался понятливым, зато твоя Наташка уже два раза…
— Какая?
— Та самая. Из отдела Голубенко.
— Марина, мне этих намеков дома хватает. Разве ты ничего не поняла? В прошлый раз говорил тебе…
— А ты ее еще сегодня в своей альма-матер искупай, — усмехнулась Марина и пошла к выходу.
— Ну, если настаиваешь, давай ее сюда.
— Сию минуту, — язвительным тоном сказала Марина. — Тем более, эти Ноги уже ждут в приемной. Твоего, так сказать, повышенного внимания.
Наташа действительно сидела в приемной в черном, плотно облегающем коротком платье, позволяющем убедиться, что у нее одна нога краше другой.
— Здравствуйте, — поднялась она, — мы бы могли поговорить?
Марина одарила брокершу явно нелюбезным взглядом и принялась надевать кожаное пальто, отороченное мехом ламы.
— Поговорим чуть позже, — мгновенно решаю использовать служебное положение в личных целях. — Сейчас лишь могу отметить — твой личный вклад в развитие отечественной науки, зиждущейся на собачьем дерьме, наверняка заслуживает хотя бы академической мантии. Однако об этом и других делах мы поговорим несколько позже. У меня к тебе просьба. Будь добра, подмени Марину на время ее отсутствия. Справишься?
Наташа неуверенно пожала плечами. Марина наконец-то застегнула последнюю пуговицу и улыбнулась.
— Я попробую, — согласилась с моим предложением специалистка по заполнению местного рынка товарами наивысшего спроса.
— Ничего сложного, — успокаиваю ее, — главное — никого в кабинет не пускай. Кроме коммерческого директора. А телефон… Да, тут сложнее. В общем, отвечай всем подряд — директор плохо себя чувствует…
— Почти как начальник отдела снабжения, — вставила свое веское слово Марина.
Я пристально посмотрел на свою секретаршу и вздохнул:
— Этого можно не говорить. Как и того, что Марина уже перенимает его навыки. Ты чего глазками хлопаешь? Кто в моем кабинете довольно своеобразно переговорил с главным инженером? Понимаю, хотела, как лучше. Не хуже Кости, по крайней мере. Для пользы дела, естественно, чтобы поведение подчиненных оттеняло психологический портрет их руководителя.
— Вот отчего ты к этому полудурку неровно дышишь, — выпалила секретарша.