Распахнув дверь в приемную, я с большим удовольствием грохнул Константина в челюсть и заорал:
— Если я тебя еще раз увижу, считай, ты уже нажил лишнего…
— Козел! — заорал Костя, приподнимаясь на четвереньки. — Я тебе кишки вокруг горла намотаю. Марина и посетители с чувством глубокого удовлетворения лицезрели, как генеральный директор фирмы пнул Константина ногой. Константин попер вперед, словно я был одним из служащих пресловутой греческой гостиницы, и даже нанес мне скользящий удар по челюсти. Взяв блок, я молниеносно провел несколько ударов по корпусу взбунтовавшегося начальника отдела снабжения и, повернувшись на пятке правой ноги, ударил левой в грудь. Костя влип в стену и сделал вид, что между ним и покойником нет особой разницы.
— Марина, — прерывисто хриплю в сторону нежно смотрящей на меня секретарши, — если еще раз увидишь эту падаль, делай с ней все, о чем тебе давно мечтается. А пока попроси уволенного начальника отдела снабжения освободить помещение.
Марина с явным удовольствием прихватила Костю за шиворот и потащила в коридор. Мужественный разведчик даже не пытался вырваться, потому что уже несколько раз испытал на себе ее удары средней силы. Видимо, Костя просто боялся сорвать задание; мой резидент понимал — если Марина его пару раз стукнет, так последствия моих ударов в сравнении с ее могут показаться отцовскими поцелуями. Тогда задание будет провалено, вместо директорского кресла замаячит больничная койка. Однако Костя все же нашел в себе мужество и включил в коридоре сирену на всю катушку, торжественно клянясь положить меня в гроб и сделать из фирмы «Козерог» наглядное пособие последствий свободного рынка по части банкротства.
Константин дошел до такого запала, что я явственно услышал, как он стал угрожать в адрес коммерческой службы, которой боялся еще больше, чем спидовского вируса. Представляю себе, какой балаган он устроит на улице, может, даже камень в окно бросит. Нет, это вряд ли, охрана по такому поводу его быстро приголубит.
— Прошу прощения, — обратился я к посетителям, поправив галстук. — Небольшая производственная проблема. Через минуту буду готов. Не беспокойтесь, время есть. Я приму всех.
20
Человеку, впервые попавшему в рябовский «Трактиръ», может показаться, что он воспользовался услугой машины времени. Это стилизованный под старинную русскую избу ресторан. Официанты в длинных белых полотняных рубахах, перехваченных на поясе тонким пояском, и в красных сапожках, а главное — отсутствие запаха табака. И, конечно же, блюда, которые вам не предложит ни один кабак города. Никаких изысканных итальянских вин и прочей дешевой чепухи, вроде любимого блюда имени Марлен Дитрих «Свиные ножки в шоколаде».
В «Трактиръ» приходят люди, понимающие толк в жратве, а потому дешевый шмурдяк, которым заливаются итальянские бомжи, и прочие изыски многих ресторанов с их будто бы фирменными блюдами, являющимися всего лишь разновидностью смеси хлеба с мясом, здесь не проходят.
Еще одна отличительная черта заведения — отсутствие эстрады. В «Трактире» посетители не имеют возможности напрягать уши для того, чтобы услышать громкий голос собеседника.
Несмотря на это, мы с Мариной прошли в отдельный кабинет, однако мгновенно появившийся здесь официант нарушил атмосферу полного интима.
Парень молча посмотрел на меня, извлек из недр рубахи кожаный блокнот с золотистым тиснением «Трактиръ» и карандаш, доказав полную готовность стенографировать указания клиентов.
— Мариночка, что будешь заказывать?
— Пепельницу, — с ходу ответила секретарша.
Половой мгновенно загарцевал на месте, словно застоявшийся без дела конек-горбунок.
Напрасно Марина его напрягает, это одно-единственное пожелание гостя, которое конек-горбунок не в состоянии выполнить. Вернее, принести пепельницу он может, если решит расстаться со своим местом. Только это вряд ли; в рябовском заведении официант зарабатывает куда больше университетского профессора, не считая чаевых, а главное, в отличие от очень многих сограждан, получает свою зарплату регулярно, раз в неделю. Во всяком случае, не приходилось слышать, чтобы официанты устраивали забастовки, подобно преподавателям, клянча в декабре майскую заработную плату.
— Пепельницу мы оставим на десерт, — облегчаю жизнь официанту и не подрываю авторитет хозяина ресторана. — А пока, если дама не против, прошу фиксировать: холодная белуга, белорыбица с хреном, раковый суп…
— К сожалению, сегодня раков не завезли. Рекомендую селянку из почек с расстегаями…
— Ай-яй-яй, — с грустным видом отрываю глаза от меню, — неужели уровень заведения упал так низко?
— Обычная картина, — поддержала меня Марина. — Как у других. Сначала все делают на высшем уровне, а когда люди привыкнут, начинают гнать туфту.
При этих словах официант состроил такую рожу, словно его без суда и следствия приговорили к пожизненной кормежке в государственном общепите.
— Ладно, — милостиво позволяю сделать предложенное им отступление. — Пусть будут расстегаи. Сухой тертый балык?
— Конечно, — с ходу улучшилось настроение полового. — Кулебяку заказываете? Сегодня нечто особенное, верхний ярус с костяными мозгами в черном масле.
— Хорошо.
— Пить что будете?
— «Солнцедар», давно мечтаю пополнить ряды менингитников… Ладно, присоветуй.
— Рекомендую шустовскую рябиновку. И, конечно, «смирновку» во льду. Эль под паюсную икорочку — нечто особенное.
— Уговорил. А под водку — окорок со сметанкой.
— Может, жаренного целиком поросенка?
— Такой подвиг нам не по силам. Да, хотя бояре плевались от кофе, мы собираемся рискнуть его попробовать. Ликеры имеются?
— У нас есть даже пикон, — с гордостью отрезает официант.
— Давай кофейный ликер, — помогла мне Марина, — только не местного разлива.
— Из местных продуктов у нас только соль, — еще больше загордился официант. — Даже хлебушко сами печем. По старинным рецептам.
— Тащи, — скомандовал я, и официант настоящей павой поплыл к двери. Чувство собственного достоинства полового подчеркивает значимость его хозяина — это я давно понял.
— Какими сплетнями заняты наши сотрудники? — спрашиваю у Маринки.
— О чем ты хотел, о том и говорят. Больше того, весь город уже знает.
— Ты это о чем, Марина?
— О том же, — отрезает секретарша, поправляя свою шейную цепуру с многочисленными прибамбасами в виде серебряных колокольчиков, шариков и прочей дребедени, которая в зависимости от ситуации может стать оружием самозащиты или нападения.
— Что, генеральный менеджер подлечился?
— Перестань. Твой персональный полудурок грозит по всему городу страшными карами. Я бы на твоем месте покончила с собой. Самое мягкое, что он сделает, оборвет тебе яйца и сожрать заставит. В сыром виде. Чем такое допустить, лучше удавиться. Потому что одними яйцами ты не отделаешься…
— Хватит, Марина.
Усмехнувшись, секретарша погладила мою руку.
— Успокойся, я все поняла сразу. Иначе так бы с ним попрощалась! Как положено. Он бы сейчас не по городу дергался, а в реанимации.
— Интересно, кто еще это мог понять? — пробормотал я.
— Рябов, например, — призадумалась Марина. — А больше? Некому, вроде. Сережа мне как-то сказал: Костя — это ты в миниатюре. Я иногда сама так думаю. Только ты…
— Дураки на помине легки, — обстановка «Трактира» как нельзя лучше помогла мне прибегнуть к народному творчеству, перебивая откровения Марины при виде входящих в кабинет Рябова и Вохи.
— Рябов, у нас с Мариной серьезная проблема, — с ходу озадачиваю Сережу, и Воха на всякий случай застывает у двери. Правильно, Андрей, сейчас как озадачу, вы пулями из нарезных стволов умчитесь.
— Понимаю, — усаживается рядом со мной коммерческий директор. — Нужно, чтобы и я слегка дал по морде твоей бледной копии.
— Этого не требуется. Зато…
— Ладно тебе, — в который раз доказывает Рябов, как хорошо он меня знает. — Воха, принеси пепельницу. Других проблем у него пока нет.