Наташка сразу изменила позу и даже попыталась натянуть свою юбку размером с полотенце поближе к коленкам.
— Что, думала я тебя трахну, и на том все проблемы решатся? — настоящий руководитель просто обязан проводить воспитательную работу в коллективе.
— Я и не думала, — наконец-то мне улыбнулось счастье услышать ее голос.
— Если хочешь в дальнейшем работать здесь, должна стараться говорить правду. Слово бизнесмена — дороже любых денег. Тебе нужно научиться делать правильные выводы и не полагаться на первое впечатление, произведенное человеком.
— Можно спросить?
— Валяй.
— Отчего вы решили, что я… Что я…
— Это ты решила. Когда женщина перед деловой встречей надевает не соответствующее глубокой осени нижнее белье поверх пояса с чулками, вывод напрашивается сам собой. Ладно. Воспитательная работа закончена, перейдем к практике. Ты должна доказать, нет, не мне, а самой себе, что чего-то стоишь в этой жизни. Без помощи доброго дяди. Потому, прежде чем что-то покупать, шевели извилинами. И вообще, в нынешних условиях падения спроса на что угодно, ты сама должна моделировать ситуацию, чтобы товар расходился как можно быстрее. Говоря попросту, снимать с говна пену и превращать ее в наличные. То есть безналичные.
— Другими словами, — протянула Наташа, — мне нужно создать ситуацию, когда остро понадобится какой-то товар?
— Правильно хватаешь. Теперь скажи, стоит в нынешних условиях организовывать здесь производство нужного товара?
— Нет.
— Почему?
— Пока оно наладится… Кто-то же может опередить. Из-за границы завезти.
— Интересно, как ты с водкой спалилась? Не дергайся, это я хвалю ход твоих мыслей. Однако одно ты не сказала. Самое важное — даже не опасность конкуренции, а деньги. Пока ты здесь производство наладишь, вложенные в него средства дадут отдачу через несколько лет. Вернее, при наших налогах вообще не дадут отдачи. К тому же обязательно выйдет очередное постановление, запрещающее сегодня то, что можно было вчера… Если эти деньги просто прокручивать — доход будет куда выше. В общем так. Ты пропалила пять тысяч. Теперь в твоем распоряжении будет десять. Максимум через три месяца они должны превратиться в двадцать. Такой подвиг тебе по силам?
— Боюсь, а вдруг…
— Тогда будешь уволена. Если это произойдет, запомни, пригодится в другом месте — ты обязана каждый день доказывать свою состоятельность, если, конечно, не решишь сменить торговое направление, — выразительно смотрю на ее ноги.
Наташка зябко повела плечами. Что поделаешь, девочка. Жизнь так устроена. Чтобы научиться плавать, человека бросают в воду. Выплывешь — твое счастье, опростоволосишься — иди на дно. Других методов в нашем бизнесе нет, это там, за бугром, всякие колледжи, основы менеджмента и прочая теория, а у нас — одна голая практика, кто во что горазд.
— Я боюсь вас подвести, не было бы проще…
— Нет.
— Но вы меня не дослушали.
— Это моя манера работы. Здесь все к ней привыкли. Так вот, это было бы действительно проще для меня. Но не для тебя. Если, конечно, ты хочешь чего-то добиться.
— Можно спросить…
— Я тебе не ментор, мы просто беседуем.
— Почему вы мне помогаете?
— Я помогаю многим. Перевожу бабки в детские дома, кормлю пенсионеров, поддерживаю всяких инвалидов, которые не в состоянии шевелить ногами или мозгами. Но ты — совсем другой случай. Молодая неглупая баба… В общем, мой принцип таков — если человек голоден, ему нужно давать не рыбу, а удочку. В отличие от инвалида, ты эту удочку способна удержать. А потому докажи, на что способна.
— Снимать с говна пену?
— Это хорошо, что ты так ответила. Перенимаешь постепенно стиль нашей фирмы. Однако, если тебе угодно, теперь уже серьезно говорю — можно и с настоящего говна пену снять, если все продумать.
— Вывоз мусора, организация свалки?
— Это не дерьмо, а отходы. Кроме того, твоей задачей, как помнишь, организация производства не является. К тому же по части вывоза мусора уже есть конкуренты. Ситуация, намеченная тобой, изначально провальна, тем более твое основное занятие — торговля, вывоз дерьма сюда не укладывается.
— А если это вывоз удобрений?
— Кто его в состоянии оплатить, подумала?
— Значит, — протянула Наташа, — от этой затеи… говеной, если так можно выразиться, придется отказаться.
— Последнее дело отказываться от своего слова. На говне можно заработать. Нет такого, на чем нельзя наварить. Но при этом нужно все тщательно продумать.
— Извините…
— За что?
— За бестактный вопрос. Вы можете заработать на таком деле?
— Во-первых, кое-что придется доказывать не мне, а тебе. Во-вторых, да.
— Придется верить на слово.
Наконец-то в нашем городе нашелся бизнесмен, который решился поверить моему слову. Я, кажется, от такого признания колесом по кабинету буду ходить, вплоть до появления Бойко.
— Знаешь, милая, могу доказать делом твое высокое доверие. Спорим, я на говне заработаю больше, чем весь ваш отдел за полгода работы?
Наташка с недоверием посмотрела на меня, затем улыбнулась и сказала:
— На что спорим?
— На черную розу в бокале.
— Я предпочитаю георгины.
— Какая разница, Наташа? Твой вкус здесь не играет особой роли.
— Почему?
— Потому что я не умею проигрывать.
— Можно просить об одной любезности?
— Проси.
— Мне хотелось бы…
— Ладно, уговорила. Поприсутствуешь при процессе. Исключительно науки ради. А то действительно еще утонешь, это тебе спасательным кругом станет. Иди к своему милому Голубенко, ножки ему демонстрируй.
Наташка слегка помрачнела, зато, когда она оставила меня в гордом одиночестве, я развеселился. Как же, Голубенко можно не только ножки, но и все остальное демонстрировать, однако он верен жене, словно Джульбарс родной заставе. Не изменяет, как в характеристике пишется, примерный семьянин, морально устойчив, политически грамотен.
Правильно, только вот его моральная устойчивость на животном страхе замешана. Впрочем, как и у других в те самые времена, когда подобные характеристики сочинялись. Теперь люди чуть изменились, не так боятся милиции, начальства и жэковских водопроводчиков, однако Голубенко на страже семейного счастья и пресловутой морали удерживает исключительно страх.
Он всю жизнь боялся на конец намотать, словно пенициллина с трихополом в природе не существует, пугался стать похожим своими симптомами на писателя Мопассана и вождя мирового пролетариата. Насчет Мопассана еще можно понять, но как быть с Ильичем дорогим, если Голубенко полжизни клялся брать с него пример? Слово не держит, элементарного сифона боится. Добро бы только это счастье, ведь Голубенко до сих пор всех мало-мальски симпатичных девиц именует исключительно спидоносками.
— Возьми трубку, — скомандовала слегка измененным селектором голосом Марина.
— Слушаюсь и повинуюсь, — отвечаю ей, однако трубку в руки не беру, а нажимаю кнопку базы «Панасоника».
— Бойко выехал к тебе, — сообщает на весь кабинет Рябов.
— Хорошо, я его заждался.
— Потом меня заждешься.
— Знаешь, Сережа, столько проблем возникло.
— Я тебе их добавлю, — гарантирует Рябов.
В ожидании Бойко я окончательно понял одну нехитрую истину, которую годами Сережа вдалбливал в мою голову. В самом деле, разве у меня есть какие-то заботы, в отличие от коммерческого директора? Так, чепуха на постном масле. Разобраться с Гусем, прихватить за яйца Хлудова, потолковать с Арлекиной, учитывая при этом иногда прямо противоположные интересы Управления по борьбе с организованной преступностью, господина губернатора, Петровича и мои собственные. Но ведь все это мелочи жизни в сравнении с предстоящей грандиозной работой.
Чего не сделаешь для процветания фирмы, создания новых рабочих мест, улучшения социального положения трудящихся, обучения трудовым навыкам подрастающего поколения и даже где-то поддержки собственного реноме? При такой постановке вопроса гуси с ходу на задний план отлетают, о всяких Арлекинах-Петровичах думать недосуг. Еще бы, ведь характер человека — это его судьба, а значит мне, кроме всех этих мелочей, предстоит заняться серьезным делом. Торговать говном. Вернее, делать из говна деньги.