Прикрыв глаза, она вслушивалась в свистящий плеск крыльев пролетающих птиц и их мелодичный, громкий зов, полный любовного томления. Этими звуками было заполнено все, они слышались со всех сторон. Жизнь бурлила даже здесь, среди льдов, била ключом.
Она прожила здесь год жизни. Да, почти год. Но это время не пропало впустую. Что-то ждет ее впереди? Сначала возвращение на остров, на станцию. Шесть недель там. А потом она покинет остров.
В мыслях она была теперь за морем, на материке. Снова тайга. Ее тайга. Галю ждет новая работа. На сей раз уже и в самом деле ее работа. Ихтиологическая станция у Вилюйской плотины, о которой она пока только читала. Но Галя уже много знает о ней. Знает и притоки, впадающие в Вилюй в тех местах, которые затоплены. Как они называются? Джекунде, Кучаки, Чоня… Да, она знает их названия, только названия. Как и Вилюй. Но что они значат для нее? Водохранилище длиной в пятьсот километров, с ума сойти! Озеро длиной в полтысячи километров, на дне которого затопленная тайга. Вместо чистого каменистого — дно, покрытое гниющими деревьями, кустарниками, травой. Теперь она будет работать там. Изучение изменившихся условий жизни рыбы, разведение рыбы в этом огромном водохранилище. Работа, к которой она готовилась и которая ее радует. И еще один, последний год учебы. Она закончит ее там, на Вилюе.
Вместо подтаивающего снега, укрывшего ледяное поле вокруг, Гале виделась тайга, свежая зелень молодых березовых листочков и нежный пушок лиственниц. Быстрая прозрачная вода ручья — «шумит, как озорной мальчишка», говаривал о ней отец, — и бессчетное множество хариусов, спешащих в места своих извечных нерестилищ. Под ногами меж камнями и брусничником снуют ящерицы. Галя ощущала неотступный, острый запах пробудившейся земли, старых гниющих листьев и молодой, буйно растущей травы, кустарников и деревьев. И во всем многообразии ароматов она все отчетливое чувствовала благоухание цветущей черемухи, которая росла около их домика. Чудесный, обладающий волшебной силой аромат беззаботного счастливого детства. Опьяняющий, манящий, рождающий неясные надежды.
Тайга! Галя всегда носила ее в себе, жила ею. Ведь она выросла в тайге, среди охотников, рыбаков и геологов. Она никогда не смогла бы привыкнуть к жизни в большом городе, в суете и спешке, среди чужих, незнакомых людей. Тайга вызывала в ней чувство безграничной радости. Связанная с тайгой самыми прочными узами, Галя и сама была ее частицей, частицей своего Крайнего Севера, который так пугает многих людей суровой природой и трудной жизнью. Поэтому, наверно, даже здесь, на полярной станции, в этой пустыне, где только снег да лед, она не чувствовала себя жертвой. Она целиком ушла в работу и учебу, соблюдая верность тому, что, может быть, стоило назвать серьезным отношением к жизни. Или нет, поправила она себя, это, скорее, стремление ко всему настоящему, радостное чувство от того, что дышишь свободно, независимо, так же, как живет здесь природа.
Галя открыла глаза и засмотрелась на привычную картину. На поблескивающий голубоватый лед, ставший ноздреватым, на озерки растаявшего снега, в которых отражалась сияющая синева неба. На птиц, которые кричали, перелетали с места на место, любили. Природа была полна жизни и ликования.
Как много в ней силы, как она проста и чиста, подумала Галя. И у нее вдруг возникло такое чувство, что эта сила передается ей. В ней пульсировала молодая кровь, разливая по телу горячее живительное тепло, словно она таит в себе, где-то внутри, свое собственное солнце. Да, она чувствует, что оно есть, и вот теперь, когда ожила природа, оно засверкало в полную силу.
Галя сидела неподвижно, словно изваяние, обратив лицо к солнцу и с каждым вдохом чувствуя, как ее переполняет желание жить.
Прозвучал выстрел.
Звук его был приглушенным, хотя стреляли неподалеку. Медленно, с чувством легкого удивления возвращалась она из мира своих мечтаний и мыслей. И, повернув голову, вгляделась прищуренными глазами в ослепляющий блеск ледяного мира.
Толя. Она совсем забыла про него. Он возвращался с обхода — в отмеченных местах они измеряли толщину льда. Он, как всегда, был с ружьем, в последнее время он почти постоянно охотился.
Она увидела его в тот момент, когда поблизости взлетела стая уток и опустилась на воду в неширокой трещине неподалеку. Утки ныряли и вновь показывались у края льда. Крики гагар и кайр раздавались со всех сторон — как напоминание о вечных, нерушимых законах жизни. Нет, льды, окружающие Галю, вовсе не мертвая пустыня. А огромный простор, открытый и бесконечный.