«Ну, вот она и снова в полном блеске; она и в самом деле умеет почистить перышки, ничего не скажешь, — размышлял Володя. — А Саша уже опять попался». Он с интересом и в то же время с долей понимания взглянул на Бурова.
— Вы пришли вовремя, Наташа, — сказал Буров. — Еще чуть-чуть, и у Володи подгорела бы ветчина. Садитесь. А что будем на закуску? Соленую рыбку или строганину?
— Что это такое?
— Сейчас узнаете, — ответил Володя. — Саша, нарежь ее.
Пока он переворачивал ветчину, которая снова зашипела на сковородке, Саша достал из холодильника и положил на стол замороженную сырую рыбу. Наташа с интересом смотрела, как он отрезает острым охотничьим ножом со спинки длинные ломтики, напоминающие сало, и укладывает их на тарелку.
— Это и есть строганина? — спросила она. — Я такого еще не видела. А рыба и в самом деле сырая?
— Да, и в ней сохраняются все витамины. А что касается вкуса, сами убедитесь, какое это лакомство, — ответил Саша.
— Боже мой, так мы это будем есть! Сырую рыбу!
— Что ж, примемся за дело, — усмехнулся Володя. На столе рядом с тарелкой рыбы уже стояла тарелка поджаренной ветчины.
Во время еды Володя заметил, что Буров не спускает с Наташи глаз. Вероятно, он не был уверен, что ей придется по вкусу сырая рыба. Но Наташа откусывала с удовольствием, и глаза удовлетворенно светились.
— Ну что ж, давайте выпьем за то, чтобы все нам было вкусно. И за ваш репортаж. — Буров поднял рюмку.
Они выпили.
— Ну как вам тут у нас, на Севере? — через минуту снова заговорил Буров. — Холод что надо, а? — Он поочередно отрезал то рыбу, то ветчину.
— Если сказать по правде, то я боялась холода больше. Здесь морозы не такие, как в Москве. У вас тут сухо и нет ветра. Так что пережить можно, хотя и пробирает до костей.
— Сейчас морозы еще не такие сильные, — заметил Володя. — Ночью немногим больше сорока, а днем и вообще тридцать пять. В вашей шубе такой мороз, Наташа, вынести можно. Вы снарядились, как на полярную станцию, честное слово.
— А при каких морозах ведутся работы на стройке?
— До пятидесяти пяти градусов. При более низкой температуре можно не работать. Но обычно рабочие не прекращают работы.
— Просто фантастика! — Она зябко повела плечами. — А вы знаете, мне бы никогда не пришло в голову, что все дома здесь — даже и эти, девятиэтажные, — строятся на сваях. Почему?
— Все очень просто, Наташа, — вмешался в разговор Буров. — С помощью механического молота — а то и пара — в земле выкапываются ямы. Воду, которая образуется в результате таяния почвы — тут ведь вечная мерзлота, — откачивают, а потом сразу вбивают в это глубокое отверстие сваю. Она тотчас вмерзает в почву, так что ее и не приходится как-либо специально укреплять. Свая все равно как пускает корни. Ну и — уже не нужно копать землю под фундамент.
Объясняя, Буров размахивал рукой.
— Это в самом деле так? — обратилась Наташа к Володе.
— Поразительно точное и красочное описание, — усмехнулся он. — Специально для журналистов.
— А что такое там, повыше над землей, нечто вроде приподнятой танцплощадки?
— Перекрытие, которое лежит на сваях? — спросил Буров. — Так это же пол первого этажа. Под ним должна быть воздушная прослойка, иначе на первом этаже было бы сыро.
— Вот как? Словно избушки на курьих ножках. Собственно, все здесь как бы из сказки, правда? И такой дом никогда не развалится?
— Да нет, что вы, — ответил Володя весело. — Надо только строить как следует.
— А до чего странно выглядят дома здесь! Когда мы вышли из самолета и я увидела их, они показались мне какими-то необычными. И мне подумалось, что архитекторы, скорее всего, допустили ошибку, забыв про трубы. Это так и бросается в глаза.
— Это заслуга Володи, — заметил Буров. — Еще до того, как были разработаны планы эксплуатации месторождения и строительства города, началось строительство ЛЭП от Чернышевского, от Вилюйской плотины сюда — пятьсот километров через дикую, нетронутую тайгу. В Богатыре будет тридцать пять тысяч жителей, и город строится сразу же, с самого начала так, чтобы в домах был полный комфорт. Все дома здесь будут отапливаться электричеством.
Наташа снова с интересом взглянула на Володю, он смутился.
— С ума сойти. Сейчас, в этом доме, мне просто не верится, что я на Крайнем Севере. На улице арктический мороз, а здесь приятно и так тепло. — Она сияла жакет, бросила его на край диван-кровати и обвела взглядом комнату. — Скорее можно подумать, что мы в Москве. Или в номере какой-нибудь пражской гостиницы.