Наташа любила напоминать о своих путешествиях. Говорила о них при каждом удобном случае. Она знала также массу всяких историй и сплетен о личной жизни известных актрис, молодых поэтов, художников и всегда держалась с таким видом, словно и сама принадлежала к этому обществу.
— Где вы жили в Праге? — спросил Володя, когда после ужина они удобно расположились в креслах у торшера, попивая коньяк.
— На набережной. Недалеко от Карлова моста.
— В Праге мне очень понравилось, — сказал он. — Особенно те старые улочки, где у каждого дома красивые разноцветные фасады и каждый дом носит какое-нибудь название: «У рыбы», «У ключа», «У льва»… У каждого дома над входом свой «герб» — металлический или в виде рельефа на фронтоне. Мне понравилось там гораздо больше, чем где-либо в Соединенных Штатах или Канаде. Прага — это город, у которого есть душа.
Она взглянула на него удивленно и даже несколько недоверчиво.
— Вы были в Соединенных Штатах и в Канаде?
— Они купили наш патент, — ответил Володя. — Способ строительства плотины в зоне вечной мерзлоты. Здесь, на Вилюе, в таких условиях электростанция строилась впервые в мире.
— Поразительно, — вырвалось у нее. — Обязательно расскажите мне об этом, хорошо?
Его слова произвели на Наташу такое впечатление, что Бурову, который до сих нор слушал с довольным видом, разговор стал неприятен.
— Отчего бы и нет, — согласился Володя. — Но прежде как следует осмотритесь вокруг. Вы должны, Наташа, получше узнать людей и условия жизни здесь, на Севере. Это взаимосвязано, это нельзя отделить одно от другого.
Он повидал немало журналистов, которые приезжали сюда, когда строилась гидроэлектростанция, и, по правде говоря, не очень-то любил их. Он всегда считал, что о любом деле может и должен писать лишь тот, кто его действительно хорошо знает. Никогда и ни в чем не терпел он поверхностного, халтурного отношения.
— Я бы хотела узнать немного и о вас. О вашей жизни, Владимир Андреевич. — Она с ослепительной улыбкой взглянула на него. Ее глаза, обычно холодные и настороженные, поголубели. — Кое-что мне о вас уже рассказывали.
Володя закурил. Он предложил было сигарету и Наташе, но она, поблагодарив, отказалась.
— Я привыкла курить «Кент».
— Привычка — вторая натура, — усмехнулся он.
Наташа, пожав плечами, закурила свою сигарету.
— Ну так как же, Владимир Андреевич? — вернулась она к прежнему разговору.
— О чем это вам говорили? — спросил он.
— О вас, о строительстве плотины. Что это было не очень-то легкое дело.
— Да, — неохотно протянул Володя. Он был немного не в своей тарелке.
— Тут такая удивительная, такая настоящая жизнь. И мне кажется, что мало кто ее знает. Ну, конечно, кино, телевидение — но такие вещи на экране… — Она махнула рукой. — Я знаю, как это делается. Но здесь люди действительно гордятся своей жизнью. И им есть чем гордиться. Это, наверно, удивительное чувство — когда на каждом шагу видишь, как прямо под руками в пустынной глуши рождается что-то новое.
Она стряхнула пепел с сигареты и положила руку на ручку Володиного кресла. Володя испытующе посмотрел ей в лицо.
— Что? Разве я сказала что-нибудь плохое? — спросила она.
— Нет, — ответил он. — Почему вы спрашиваете?
— Вы так странно посмотрели на меня.
— Странно? Нет. Я только думаю, что вам бы не надо торопиться с репортажем. Прежде чем писать, надо многое узнать. Это должно было бы стать правилом, всегда и всюду.
Она снова закурила.
— Мне кажется, что вы не очень-то любите журналистов, Владимир Андреевич.
«У нее и в самом деле быстрый ум, — подумал он. — И наблюдательность». Это импонировало ему в ней. И в то же время он смотрел на нее несколько скептически. Он давно знал по опыту, что мелкий ручей всегда шумит больше; чем глубже река, тем она тише, спокойнее. Но Наташа и в самом деле умеет ковать железо, пока горячо. Да и Саша тоже. Ишь, как хмурится. Ну ясно, он ведь объясняет этот интерес Наташи по-своему. Он уже почти в бешенстве, но пока еще держит себя в руках. Ох этот Саша.
Володя улыбнулся Наташе.
— Да нет. Некоторых журналистов я даже люблю, — сказал он. — Но по-моему, журналист должен знать что-нибудь обо всем, а писать только о том, что знает в совершенстве.
— Ну и запросы у вас, — рассмеялась она. — Да кто же тогда будет писать?
Она тут же посерьезнела.
— И я думаю, что именно поэтому вы оба должны мне немного помочь! Я уже и сейчас обязана вам столь многим.