неприятным местом);
<> человек, купивший некую вещь, чувствует к ней особую привязанность.
Во всех этих случаях логика бессильна понять существующее отношение.
Таким же образом и мы просим Ашема, чтобы Он удостоил нас Своих благословений, даже если мы не
заслуживаем их. Мы хотим, чтобы благословения были даны нам в подарок, в знак милости Ашема,
вызванной Его любовью к народу Израиля.
Этот стих состоит из пяти слов, что соответствует пяти книгам Торы. Тора была дарована нам в честь трех
наших праотцев (на них намекали три слова первого стиха).
Третий стих выглядит так: "Да обратит Ашем Свой лик к тебе (когда ты молишься Ему) и даст тебе мир
(где бы ты ни был)".
Третий стих — кульминация двух предыдущих. Мы желаем материального и духовного благословений
только для того, чтобы получить заключительное благословение — близость к Ашему, истолковывающуюся
как добродетель и мир. Слова "да обратит Ашем Свой лик к тебе" означают, что Ашем Сам будет заботиться
о каждом еврее, — самые близкие взаимоотношения, которые, в конечном счете, обещаны еврейскому
народу. (В наши дни, в эпоху изгнания, Ашем "скрывает" Свой лик.)
Все наши благословения завершаются обещанием "мира", ибо ни одно благословение не приносит радости,
если человек лишен мира.
Этот, третий по счету, стих состоит из семи слов, что соответствует семи небесам, — намек на то, что коэны
желают еврейскому народу: "Да благословит тебя Тот, Кто обитает на семи небесах".
В трех стихах биркат коаним в совокупности насчитывается шестьдесят букв.
Что означает этот стих: "Вот ложе Шломо, вокруг него — шестьдесят отборных богатырей, из богатырей
Израиля. Все они вооружены мечами, опытны в бою; каждый с мечом у бедра, чтобы не поддаться ночному
страху" (Шир аширим 3:7-8)?
Эти слова указывают на происшествие, случившееся с царем Шломо в его преклонные годы. Когда он не
сумел уследить за своими женами, чтобы помешать им служить идолам, Ашем дал шеду Ашмадею силу
одолеть его.
Шед — посланец Всевышнего, исполняющий поручения, которые кажутся человеку вредоносными.
Согласно Таргуму Йонатан к Коэлет 1:12, Ашмадею потому позволено было навредить Шломо, что, помимо
недостаточно тщательного присмотра за своими женами, Шломо преступил завет Торы, запрещающий царю
умножать число жен и размеры богатства.
Этот могущественный шед держал Шломо в страхе всю его оставшуюся жизнь.
Произошло это так:
Когда Шломо строил Храм, Ашмадей, царь шедим, оказал ему ценные услуги. Шломо держал Ашмадея при
себе как пленника, заковав его в ошейник, на котором было выгравировано Имя Всемогущего.
Однажды, когда они были одни, Шломо спросил Ашмадея: "Известно, что Ашем послал шедим вредить
египтянам при выходе евреев из Египта, точно так же, как Он послал ангелов избавить сынов Израиля. Мы
заключаем это из стиха (Бемидбар 23:22). Я хочу понять вот что: если у Б-га были ангелы, то зачем
понадобились ему шедим для наказания египтян?! Или шед чем-то сильнее ангела?"
"Я легко могу показать тебе силу шеда, — ответил Ашмадей, — если ты снимешь с меня цепь. И дай мне
еще твое кольцо, на котором выгравировано имя Всемогущего".
Шломо так и сделал, и в тот же миг Ашмадей схватил его и швырнул на расстояние в четыреста парса
(примерно 1800 км).
Ашмадей занял место Шломо на царском троне.
Очутившись в чужой для него местности, царь Шломо постучал в дверь одного из домов и сказал: "Я —
царь Шломо, не укажете ли вы мне дорогу в Иерусалим?" Люди засмеялись и, подумав, что этот человек —
нищий, дали ему еды. Когда же он стал настаивать, что он Шломо, они ответили: "Ты обезумел. Как
известно всем и каждому, Шломо находится в своем дворце в Иерусалиме".
Шломо, стеная, стал оплакивать свою судьбу: "И это моя доля от всех моих трудов (Коэлет 2:10)! От всех
тех трудов, что затратил я, чтобы возвести с помощью Ашмадея Храм, доля моя — участь нищего изгоя,
потерявшего все, кроме своего посоха".
Он побрел дальше, всюду называя себя царем, но никто не верил ему.
В своем блуждании он добрел до Санхедрина и стал умолять судей, чтобы они восстановили его в царских
правах.
Они выслушали его рассказ и заключили: "С чего бы это вдруг этот человек стал все время притязать на то,
что он Шломо? Быть может, в его словах есть правда?"