как и обещал Моше, получили плодородные земли Йерихо и его окрестностей. 440 лет они жили в этих
владениях и обрабатывали их, пока не был построен Храм. Тогда эти земли были переданы колену
Биньямина.
Некоторые из потомков Итро прославились среди общины Израиля. Хотя полученный ими удел и был
плодороден, они не пребывали в довольстве. Они не хотели заниматься земледелием, а мечтали целиком
посвятить себя изучению Торы.
Они спросили: "Где можем мы найти учителя Торы, который наставил бы нас?"
"Есть среди сынов Израиля великий мудрец по имени Яавец (другое имя Отниэля бен Кеназа, первого из
судей), — сказали им в ответ, — но то место, где он обучает, лежит в бесплодной пустыне и там вы будете
жить в нищете".
Невзирая на это, потомки Итро переселились в пустыню. Они обнаружили Яавеца в просторном доме
учения, где его уроку внимало множество людей. Среди них были коэны, левиты и евреи из знатных родов.
Потомки Итро промолвили с почтением: "Мы всего лишь герим, как же можем мы присоединиться к этому
благородному собранию".
Поэтому они назначили себе место у входных ворот дома учения. Они сидели там и внимательно слушали
уроки Яавеца.
В конце концов они стали выдающимися знатоками Торы. Потомки Итро прославились как руководители
Санхедрина, обучавшие Торе всю общину Израиля.
Как народ поспешил от горы Синай прочь
Как народ поспешил от горы Синай прочь
Теперь сыны Израиля уходили от горы Синай к следующему месту своего назначения, к Киврот атаава,
расположенному в трех днях пути от горы Синай.
Они ушли от горы Синай поспешно, как ученики, убегающие в конце дня из школы. Каждый день в течение
нескольких месяцев получали они у подножия горы Синай новые МИЦБОТ, и теперь они подумали: "Если мы
замешкаемся, Он может дать нам еще мицвот1'.
Ашем счел такое поведение греховным. Оно указывало на то, что они относились к Торе и к мицвот, как к
бремени, а не как к благу.
Не далее, чем через три дня, евреи согрешили снова, сетуя на ман и требуя мяса.
Так как за этими двумя прегрешениями последовало третье, Тора решила не располагать рассказы о них по
соседству, чтобы евреи не заработали клеймо "вечных грешников". (Троекратное повторение придает
поступку статус "вечного".)
Тора вставила между ними отрывок "Ваеи бинсоа" (10:35-36), оказывающий сынам Израиля честь.
Хотя евреи и вызвали неудовольствие Ашема, поспешив прочь от горы Синай, тем не менее Его любовь к
ним осталась прочной. Он повелел, чтобы Ковчег Завета сделал их поход приятным. Ковчег двигался
впереди на расстоянии трех дней пути. Из него вылетали две искры, уничтожавшие все опасности: змей,
скорпионов и врагов, поджидавших евреев в засаде. Ашем повелел Ковчегу действовать подобно
полководцу, едущему впереди своего воинства.
Молитвы, которые произносил Моше, когда народ снимался со стоянки и располагался на стоянку
Молитвы, которые произносил Моше, когда народ снимался со стоянки и располагался на стоянку
Тора приводит молитвы, которые произносил Моше всякий раз, когда народ отправлялся в поход или
располагался Станом.
Когда Ашем хотел, чтобы евреи снялись со своего места, Он заставлял Облако, парившее над Мишканом,
подняться и развернуться в длину, как если бы оно собралось уходить. Но оно не начинало двигаться, пока
Моше не приказывал ему, провозглашая: "Кума Ашем! — Поднимись, Ашем!"
Когда Моше произносил эти слова, Ковчег начинал раскачиваться взад и вперед, как бы указывая, что он
готов тронуться в путь. Это свидетельствовало о том, что над ним покоилась Шехина.
Всякий раз, когда подходила пора выступать в поход, Моше воздевал руки в молитве и молил Всемогущего:
"Яви Себя, Ашем, дабы рассеялись враги Израиля и дабы побежали от его лица ненавистники его".
Первоначально предполагалось, что евреи направятся прямо в Эрец Исраэль. Если бы так и произошло, то
Земля была бы завоевана без сражений. Народы бежали бы при одном лишь появлении сынов Израиля.
Моше молился о том, чтобы, узрев Шехину, враги рассеялись и обратились в бегство.
Всякий раз, когда Ашем хотел, чтобы евреи расположились на стоянку, Облако Славы, двигавшееся впереди
них, застывало на месте. Но оно не развертывалось и не простиралось над Мишканом до тех пор, пока Моше