он не был этим опечален. Наоборот, он возрадовался тому, что эти люди стали пророками.
<> Когда Корах и его сообщники восстали против него и Моше захотел поговорить с мятежниками Датаном
и Авирамом, он не приказал: "Пусть эти люди придут ко мне; я не обязан идти к ним". Нет, он сам пошел к
Датану и Авираму, говорил с ними мягко и скромно и не возмущался, слыша их наглые ответы (Бемидбар
16:25).
Как же смог Моше быть смиреннейшим из всех людей, несмотря на все свои таланты и достижения?
Глубже, нежели кто-либо другой, понимал Моше, что "Твое, о Ашем, и величие, и могущество, и слава, и
победа, и великолепие, ибо все, что на Небе и на земле — Твое. Тебе, Ашем принадлежит царство, и Ты
превыше всего, Владыка!" (I Диврвй аямим 29:11).
Чем глубже знания человека об Ашеме, тем яснее он понимает, что все его обретения ничтожны по
сравнению с теми благами, которые он все время получает от Него. Он не думает более, что ему следует
гордиться своими богатствами и дарованиями, и считает, что они налагают на него ответственность —
использовать их для Служения Ашему.
Говорят, что р. Исраэль Салантер сказал о себе так: "Весьма возможно, что по своему уму я один стою
тысячи людей. Если это так, то от меня требуется столько же служения, сколько от этой тысячи".
Несравненное смирение было одним из тех достоинств Моше, благодаря которым он заслужил узнать
Шехину ближе, чем знал ее кто-либо другой, и был избран передать евреям Б-жественную Тору.
Ашем защищает Моше, показывая, что тот стоит выше всех прочих пророков
Ашем защищает Моше, показывая, что тот стоит выше всех прочих пророков
Моше не стал оправдываться, его оправдал Сам Ашем.
Внезапно Моше, Аарон и Мириам услышали Небесный Голос. Он обращался к каждому из них в одно и то
же мгновение (чудо, которое способен совершить только Ашем) и повелевал подойти ко входу в Мишкан.
Услышав Голос Ашема, Аарон и Мириам встревожились, потому что были нечисты. И тут они поняли, что
Моше обязан был отделиться от своей жены, ибо он никогда не знал, в какой миг Слово Ашема достигнет
его ушей, и потому все время должен был держать себя в чистоте. К ним же, напротив, Небесный Голос
обращался только тогда, когда они были к этому готовы.
Облако Славы спустилось ко входу в Мишкан, и Ашем велел Аарону и Мириам удалиться.
Он потому отозвал их, что собирался восхвалять Моше, а возносить кому-либо хвалу в присутствии самого
этого человека не годится.
Всемогущий мог сделать наоборот и повелеть Моше покинуть Мишкан. Но Он предпочел оставить Моше
внутри, чтобы, как поясняет следующая притча, оказать ему честь.
Один богач принимал в своей гостиной друга, пришедшего к нему с визитом. Гость еще не ушел, когда
хозяин захотел обсудить со своей семьей вопрос сугубо личного свойства.
"Зачем же я буду говорить моему другу, чтобы он ушел? — подумал он. — Я окажу ему большее уважение,
если оставлю его в гостиной и велю другим выйти и переговорить со мной в соседней комнате".
Так и Ашем не хотел, чтобы сам Моше или сыны Израиля подумали, будто за какой-то грех Он изгнал его из
Мишкана. Поэтому Он оставил Моше ждать внутри.
Ашем объяснил Аарону и Мириам: "Я говорю с Моше не так, как с вами или с другими пророками. Все
другие пророки получают видения либо во сне, либо, если они бодрствуют, в форме притч или загадок,
которые надо еще истолковать.
Иначе получает свои пророчества Моше. Я говорю с ним лицом к лицу, и Мои слова совершенно ясны.
В Моем верхнем царстве он как у себя дома и владычествует даже над ангелами. Я полностью доверяю ему,
ибо знаю, что он не употребит данную ему власть во зло".
Чем же отличался пророческий дар Моше от дара других пророков?
Пророчества Моше были единственными в своем роде в четырех отношениях:
Другие пророки получали Слово Ашема либо ночью во сне, либо днем в состоянии дремоты. Моше, в
отличие от них, пребывал в состоянии полного бодрствования.
Другим пророкам, перед тем, как принять Б-жест-венное Слово, приходилось готовить себя к этому, а
Моше мог внимать Ашему и говорить с Ним в любое время без предварительных приготовлений.
Другие пророки не могли выносить силы звука Голоса Ашема, и, когда Он говорил, они падали на землю,
охваченные трепетом.