снял с ветвей птицу вместе с ее птенцом. Тем самым еврей осквернил шабат и нарушил запрет, гласящий:
"Не бери матери вместе с ее птенцами" (Дварим 22:6). На исходе шабата Элише довелось наблюдать, как
другой еврей залез на дерево, и, прежде чем взять яйца, отогнал высидевшую их птицу, как и повелевает
Тора. Когда он слезал с дерева, его укусила змея, и он умер.
Элиша решил, что этот случай противоречит данному в Торе обещанию о том, что человеку, соблюдающему
мицву отгонять птицу от яиц, дана будет долгая и хорошая жизнь (Дварим 22:7). Если бы Элиша постарался
доискаться до истины, он понял бы, что в этом обещании подразумевается мир "вечной жизни и
абсолютного блага". После этого случая Элиша засомневался в истине Торы.
Говорят еще, что он окончательно сбился с пути при виде трагедии р. Иеуды Анахтома. Этот мудрец был
убит, и, пока труп лежал на земле, собака отгрызла ему язык.
"Как же такое возможно, чтобы язык, столь много обучавший Торе, подвергся такому позору? — подумал
Элиша. — Если таков жестокий конец этого святого мудреца, то ни для кого другого нет никакой надежды,
ибо у большинства людей грехи еще тяжелее, чем у р. Иеуды Анахтома".
(Элиша не смог понять, что смерть постигла этого праведника во искупление грехов его поколения и что в
Грядущем Мире р. Иеуда был вознесен на необычайную высоту, или, быть может, его гибель объяснялась
другими, непостижимыми для нас причинами, известными одному лишь Б-гу.)
После этого Элиша бен Абуя перестал признавать Единственность Б-га. Он не мог узреть, что добро и зло
исходят из одного и того же источника. Он прекратил выполнять заповеди, и его стали называть "Ахер"
("Чужой")
Мудрецы избегали его. Лишь один его ученик, р. Меир, прилепился к нему, не оставляя надежды, что его
ребе сделает тшуву.
Однажды в шабат, когда Ахер и р. Меир подошли к границе тхум шабат (участка в 2 000 локтей, внутри
которого разрешено ходить в шабат), Ахер предостерег своего ученика не заходить за эту границу.
Почувствовав, что его ребе вновь обрел былую ясность ума, р. Меир стал умолять его сделать тшуву.
"Я не могу", — ответил Ахер.
"Почему?" — удивился р. Меир.
И Ахер с унынием поведал ему: "Однажды в Йом Кипур, который пришелся в тот год на шабат, я проезжал
верхом мимо синагоги. И я услышал, как Небесный Голос призывает: "Вернитесь ко Мне, непокорные сыны,
и Я приму вас всех, кроме Элиши бен Абуи, который знал Мое величие, но отвратился от Меня".
Это обращение означало, что Ашем не распространит на Ахера ту помощь Свыше, которую Он обещал
всякому, кто попытается возвратиться к Нему. Однако сделай Ахер тшуву без помощи Ашема, она
непременно была бы принята.
Ахер оставался еретиком до конца своих дней. Когда р. Меиру сообщили, что Ахер болен, он поспешил к
нему и стал упрашивать: "Сделай тшуву*."
"Разве она будет принята?" — спросил Ахер.
"До самого последнего своего мига человек может вернуться к Ашему, и тогда ему прощаются такие тяжкие
грехи, как идолопоклонство, кровопролитие и безнравственность".
Ахер заплакал, и так завершился его земной путь. Р. Меир радостно произнес: "Думаю, что мой ребе отошел
с мыслями о тшуве".
Прошло какое-то время после смерти Ахера, и его дочери, впавшие в нищету, пришли к р. Иеуде Анаси,
умоляя о помощи. Он отказал им, сославшись на стих из Тегилим (109:3,12): "Ибо отверзлись на меня уста
нечестивца... да не будет ему сострадания, да не будет милующего его сирот". (Дети, вероятно, последуют
стопами своего отца, и потому тот, кто поддержит их, взрастит еще больших грешников.)
"Рабби, — упрашивали они его, — не смотри на его дела, но на его великие познания в Торе".
Р. Иеуда понял, что дочери Ахера праведны, и велел оказать им помощь. Он прослезился и воскликнул:
"Если даже тот, Тора которого не была во Имя Небес, взрастил столь праведных дочерей, то уж дочери
человека, изучавшего Тору с чистыми побуждениями, наверняка будут праведницами".
Почему же Ахер, несмотря на свои глубокие познания в Торе, стал еретиком?
— нем говорили, что на устах у него всегда были греческие песни. Даже в то время, когда он еще был
большим авторитетом, — до того, как он открыто отверг Тору, — под полой он прятал нееврейские книги по