- Да никогда бы я не выстрелил. – Цокнув языком и закатив глаза, возразил Коваль. - Я ему, твари, рога обломать хотел, чтобы борзо так не разговаривал.
- Нет, Паш! Я там был! Рога ты ему обломал, когда стул об него разбил! Я тебя не осуждаю, ты пойми! Сам охуел, что он хотел загрести втихаря все то, что ты с нуля в одни руки возвел! Поэтому я и не осуждаю, у меня самого бы крыша уехала, будь я на твоем месте! Только вот ты сам говорил, что предавший один раз за человека больше не считается! И ты видел, как он не хотел на Ямал лететь, потому что первая отдача и ты рассчитаешься абсолютно со всеми, а ему придется самому работать, а не на чужой шее сидеть и деньги халявные считать!
- Пиздец, - потрясенно резюмировала я, все так же не в силах отвести от профиля Коваля взгляда. – Ты реально угрожал ему пистолетом?
Паша не перевел на меня взгляда и не ответил, лишь пригубив виски и убийственно глядя на Рамиля, решившего пояснить за него:
- Толстый тогда настолько в себя поверил, что внезапный приезд Пашки его не заставил задуматься, что Пашка не станет мирно смотреть на то, как отметают его бизнес. – Невесело усмехнулся Рамиль глядя на меня. – Мы в офис вместе зашли и он велел нам выметаться, дескать, мы уже почти никто.
- Не мы, а я. – Поправил Коваль, откидываясь на спинку кресла и с некоторой долей иронии посмотрев на меня. – Вот тогда у меня кукушка и стартанула.
- И ты его чуть не застрелил. – Негромко добавил Рамиль.
- Ты же не осуждаешь. – Язвительно напомнил Паша, бросив на него давящий взгляд. –Заканчивай. С той херней мы разобрались. Оторвался он тогда от земли, но быстро назад приземлился. И он все понял, я это знаю. Толстого иногда заносит, но он не тупой, чтобы дважды на одни грабли наступать.
- Паш, тебя закрыли и это казалось серьезным. Потому что даже наши адвокаты шесть часов причину не могли выяснить. Это реально казалось серьезным. Может, Толстый подумал за тот Нижнереченский, потому что облаву недалеко сделали и если бы это так и было, то ничем хорошим явно бы не закончилось. Тебя бы и дольше держали, пока дело не пришили и хуй бы ты вывернулся. – Рамиль тяжело вздохнул. – Я, честно, тоже думал, что тебя закрыли за Нижнереченский. О нем кто знал-то? Ты я и Толстый. Я не сдавал. Но думаю на него, после того, как Машка сказала, что он за свидетельством собственности и договорами звонил. Ты сам посуди с его позиции, мол, тебя за подобное, имею в виду Нижнереченский, закрыли, явно до суда не выпустят, а оттуда сразу по этапу, но если ты все же вывернешься… то по логике вещей и правда лучше переделом бизнеса сейчас заняться.
- Да не мог он… ну не мог же, понимаешь, нет? Столько лет уже прошло. Не мог он. – Паша, прикусил губу, устало покачав головой. – Сука, я ж его с Кристинкой свел, детей их крестил…. В мусарню сколько раз закрывали вместе. Он ментов покалечил, когда понял, что меня у следака в кабинете пытать начали. И с ебанутым Мирошником тоже… нас вдвоем тогда до полусмерти избили, ему ж вякать нельзя было, учитывая, что Мирошник мог в один звонок из-под его отца землю выбить, а он вякал. Довякались мы потом оба, правда, но тем не менее сам факт… В Москве когда прижали эти пидоры, тоже вопрос был домой по пакетам отправят или сами поедем, но он ни разу тогда не дал повода в себе усомниться… километр меня на себе тащил… С экономами пару раз закусились, не спасовал. И те ебучие левые фуры… ему тогда гарантию сам полковник давал, что если он сдал бы меня, то меня бы сразу отправили по этапу на десятку строгача, а его домой. И он не сдал, Рамиль. Тогда не сдал, какого хуя сейчас? Да еще так тупо с этой шлюхофермой? Он знает гораздо больше такого, за что меня реально за яйца мусора могут подвесить. Сам говоришь, что не было уверенности из-за чего и как надолго меня закрыли. Где логика? В тот раз заложил бы меня и спокойно отметал бизнес, пока мне приговор бы зачитывали… А сейчас, только какая-то уебищная попытка ареста и ты говоришь…
- Уебищная попытка, чтобы ты на него не подумал. А за прошлое говорить не нужно. Тогда у тебя не было в собственности конденсатного месторождения, Паш. – Тихо оборвал его Рамиль.
Именно тихо. И именно оборвал. Потому что Коваль едва заметно болезненно поморщился принимая эту единственную разумную причину, почему его друг попытался отмести его бизнес. Я согласно посмотрела на Рамиля, мрачно отсалютовавшему мне рюмкой. Он выпил и, не глядя на Пашу, негромко продолжил:
- И это было все до. До того момента, когда вы бабло срубили и, Паш, ты помнишь, что он сделал спустя год, пока ты на неделю из страны уехал. И сейчас он неделю сухариться, потому что уходить не хочет с учредителя. Ему станция позарез нужна, видимо, надеется, что я, что ли, на ней останусь, потому что сам он нихера не рубит в этом. Вот и воспользовался первой попыткой переиграть по части собственности на станции, пока тебя мусора прессуют.