Из ванны послышалось ещё одно грязное бульканье.
Несколько минут спустя рука, работающая все это время над ней, убралась, хотя она ещё не кончила. Она услышала, как рука плюхнулась обратно в неподвижную воду на дне унитаза. Она встала, подтянув трусики, а затем натянув платье. Она была мокрой и чувствовала раздражающе неудовлетворенное покалывание между ног, когда хлопковый материал плотно прижался к её промежности.
Ей хотелось прикоснуться к себе там, как в детстве, но она не осмелилась.
Она открыла дверь ванной и вышла в холл. Через отверстия в крыше в пыльных столбах струилось жалкое подобие солнечного света, пятнами освещая пол, где между плитками поднимались сорняки. Она прошла через холл и поднялась по двойным кирпичным ступенькам в то, что раньше было гостиной. Проигнорировала кокон и коротко кивнула беззубому старику, сидящему в высоком кресле рядом с разрушенным камином, пускающему слюни и бормочущему себе что-то под нос. Войдя на кухню, она налила себе чашку ржавой воды из бачка над раковиной и уставилась через не застекленное окно на задний двор. «Эй! Есть кто дома?»
Бесплотный голос четко прозвучал в неподвижном ноябрьском воздухе со стороны заросшего высокими сорняками сарайчика, где скрывался его владелец. В голосе слышался намек на панику, след безысходности.
— Здесь есть кто-нибудь?
Из сорняков вышел мужчина, безукоризненно одетый в дорогой серый деловой костюм, держа коричневый кожаный портфель перед собой как щит и раздвигая им кустарник. Он выглядел потерянным, хилым и испуганным. По тропинке, которую он проложил, было видно, что он шёл через лес. Он остановился на краю поляны, осматривая дом, затем заметил её, тупо уставившись в кухонное окно.
— Боже, как я рад хоть кого-то увидеть, — сказал он.
Она вылила остатки воды обратно в бачок и направилась к двери, прикрытой противомоскитной сеткой. Открыла её и взглянула на него. Она попыталась заговорить, но получилось какое-то карканье. Она прочистила горло, откашлялась и попыталась снова:
— Привет, — сказала она, складывая слово по памяти. её голос звучал медленно и неловко даже для нее самой.
Мужчина поставил портфель на край крыльца и посмотрел на нее, вытирая пот со лба рукавом пиджака.
— Моя машина остановилась на Олд Пайнвуд Роуд, — сказал он, указывая на лес. — Я хотел спросить, не разрешите ли вы мне воспользоваться вашим телефоном.
Она снова прочистила горло и откашлялась.
— Телефона нет, — сказала она.
Его губы образовали контур грубого слова, но он его не сказал, а только топнул ногой по земле, подняв небольшое облако холодной пыли.
— Ты знаешь, где есть телефон, которым я мог бы воспользоваться?
Она покачала головой и начала отступать обратно на кухню.
Мужчина сделал шаг вперёд.
— Как ты думаешь, я могу просто выпить воды или ещё чего-нибудь? Он расслабил галстук и расстегнул воротник. — Мое горло действительно пересохло, а путь назад к дороге очень долог.
Она на мгновение задумалась, затем прочистила горло.
— Входите, — сказала она.
Он поднялся по перекосившимся деревянным ступенькам на крыльцо, открыл противомоскитную сетку и вошёл на кухню. Он остановился в дверях и осмотрелся. В центре комнаты стоял трехногий стол, заваленный черствыми хлебными корками и крошечными костями. У дальней стены стоял ржавый холодильник без дверей, в котором на задних наклонных полках виднелись гниющие овощи. Через другой дверной проем он мог видеть остальную часть дома. Внутри все выглядело опустошенным, заброшенным, как будто там никто не жил многие годы. Женщина опустила жестяную кружку в грязный бачок над раковиной, но он поднял руку.
— Свежая вода, сказал он. — Мне нужна свежая вода.
Она, казалось, не понимала, и он не стал повторять, принимая предложенную кружку. Он хотел пить.
Она наблюдала за ним, когда он пил, её глаза следили за размеренным покачиванием его адамова яблока. Из комнаты, что раньше была гостиной, она услышала, что лепет беззубого старика усилился, став пронзительным хныканьем. Наступало время ужина, и он проголодался. Она подошла к холодильнику и достала старую сморщенную картофелину, положила её в жестяную миску и размяла вилкой. Потом отнесла миску беззубому старику, поставив на подлокотник его высокого стула. Он сунул руки в миску, захихикал, пуская слюни, и начал слизывать гнилую картошку с пальцев.
Она обернулась в сторону кухни и увидела мужчину, стоявшего в дверях с пустой кружкой в руке.
— Вы здесь живете? — спросил он, потрясенный. Она кивнула.