Но Маша уже среагировала. На автомате.
— И нет конца! Мелькают версты, кручи… Останови! Идут, идут испуганные тучи, закат в крови…
Мотя довольно засмеялся.
— Молодец, Маш. Видно, что очнулась. А тебе, Семеныч, неплохо бы классику знать.
— Ну, мы академиев не кончали. — Дима насупился и вернулся к помешиванию чая.
Мотя опять засмеялся:
— Ну, уел, уел. Молодец! А ковыль, Машунь, я не просто так вспомнил. На твой вопрос «Мы где?» в рифму отвечать не буду, а отвечу просто — мы где-то в степи. Кстати, сразу скажу, что вопрос «Мы где?» меня волнует гораздо меньше, чем вопрос «Мы когда?»
— В смысле?
— Видишь ли, как полагаю я, а также остальные просвещенные в физике участники нашей развлекательной турпоездки, мы переместились. Как в пространстве, так и во времени. И очень хочется надеяться, что не к динозаврам мы попали. На всякий случай — не рекомендую наступать на бабочек.
— Это почему? — в разговор опять вклинился Дима.
— Это читать надо больше, чем стрелять, — вот к чему!
Дима опять сделал вид, что обиделся и сообщил в пространство:
— Чай готов.
Обжигаясь, он снял кан с таганка, поставил на траву.
— А наши где? — не унималась Маша.
— Наши осмотреться пошли, — сообщил Дима и звонко крикнул в темноту: — Эй, народ, чай готов, кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!
— Ну ты молодец, — восхитился Мотя, — вы тут все — молодцы…
— Ты чего кричишь? — взъелась на Диму Маша. — Вдруг кто чужой услышит?
— Да ладно, — не смутился Дима, — они тут так орали, когда прибыли. «Эй, профессор, выходи!» Все суслики в округе небось попрятались. Если кто из людей и слышал, тот давно сбежал.
Из темноты в костровой круг вступили два ужаса на крыльях ночи — Сюр и Боцман. Оба чумазые и, кажется, злые.
— Вокруг — никого. Сплошная степь, — доложился Сюр. — В полумиле на запад — ряды «колючки». Ржавой. Надо днем посмотреть.
— В двух кабельтовых на север — вход в шахту. Заброшенный. Я внутрь сунулся, там завал. Радиационный фон немного повышен, — продолжил доклад Боцман.
— Ну, а родник вы и сами нашли, как погляжу, — закончил Сюр, косясь на кан. — Ну что, до рассвета еще часа полтора… Чем займемся?
— Для начала перекусим, потом обсудим. — Мотя наклонил кан и налил чай в кружку. Достал из рюкзака сверток, развернул — там было несколько галет и кусок вяленого мяса. Мотя вытащил нож и начал неторопливо нарезать мясо.
Сюр тоже полез в рюкзак. Извлек две банки тушенки, вскрыл обе ножом. Поставил на предусмотрительно разложенный Димой в качестве скатерти кусок плотного целлофана. Посмотрел на Боцмана.
— Ну, чего сидишь, ханку доставай. Надо прорыв отметить.
Боцман вопросительно взглянул на Мотю, тот молча кивнул. Боцман, сообщив окружающим, что они алкоголики, начал расстегивать наружный клапан рюкзака.
— Только давайте-ка сядем спиной к костру и оружие под рукой держать будем. Хоть и степь, но мало ли что, — то ли предложил, то ли приказал Мотя.
Было тепло, и народ, покончив с трапезой, разлегся прямо на земле. Иногда поглядывали во тьму.
— Ну, что дальше-то? — потягиваясь, спросил Сюр. — Спим? Идем к «колючке»? Ждем рассвета?
— Можно и поспать, — ответил Мотя, — но рассвет скоро, посмотрите на восток.
На востоке действительно начинала заниматься заря.
— Да не хочется что-то. Ненавижу неопределенность. Надо искать профессора. Без него обратно не попадем.
— Да, неопределенность — это гнетет, — согласился Боцман, повернулся и посмотрел Моте в глаза.
— Не дрейфь, морячок, все будет океюшки! — Мотя и не думал отводить взгляд. — Ты сталкер или капуста под гнетом? Гнетет его…
— Да не люблю я эту степь. Как море, но фальшивое… Пространства много, бугорков мало…
— Опаньки! Моряк с агорафобией — это ново! Свежо!
Маша поняла, что под пикировку сталкеров начинает засыпать. Она прикрыла глаза, и сразу вспомнился полет в радужном туннеле, длившийся одновременно миг и бесконечность. Маша все проваливалась и проваливалась — вниз по кроличьей норе. Потом вздрогнула и проснулась. Было уже почти светло. Костер догорел и тихонько дымился. Сталкеры стояли и осматривались. Дима спал неподалеку на земле, укрытый курткой Сюра. Маша приподнялась, села. Покрутила головой. Вокруг до скрытого синей дымкой горизонта простиралась степь. Очень красивая степь, разноцветная, особенно в свете утренней зорьки. И совершенно пустынная.
— Ну так куда пойдем? К «колючке»? — Сюра явно нервировала кажущаяся мирность окружающего пространства. — Или еще покричим?