— Ты не пускаешь меня к Феликсу, мерзавка? Загородила мне дорогу и думаешь, что я тебя не узнала? Ты Эпифания, выскочка, которую я отравила крысиным ядом! Твоё место в могиле, а не в префектуре!…
Все, кто был в кабинете Феликса, устремились вниз. А тем временем Адма продолжала выяснять отношения с призраком:
— Ты никогда не сможешь победить меня! Я никому не позволю отнять корону у Феликса! Всех, кто пытался это сделать, я убила! И Бартоломеу, и его любовницу, и Коло, и Селесте, и тебя, и Ондину…
— Это правда, она всех убила, кроме меня, — громко заявила Ондина, обращаясь к собравшимся у префектуры горожанам. — Она отравила меня, но Роза и Бабау пришли вовремя… Она и Гуму пыталась убить!…
Разгневанная толпа с рёвом бросилась на Адму, но Феликс загородил её собой, а Гума призвал горожан к спокойствию:
— Прошу вас, остановитесь, не трогайте эту женщину! Она только что созналась в своих преступлениях и ответит за всё по закону. Вы не должны учинять самосуд!
Толпа остановилась и затихла. Лишь одинокий голос Амаполы продолжал звучать в наступившей тишине:
— Феликс, умоляю, защити свою жену! Объясни им всем, что она ни в чём не виновна! У неё помутился рассудок, она оговорила себя!
— Нет, она убийца! — вновь повторила Ондина. – Я могу это доказать.
— И я могу подтвердить, что Адма Геррейру убийца, — выступила вперёд Роза. — Возможно, она действительно сошла с ума, но все её признания соответствуют истине!
— Этого не может быть! — в отчаянии зарыдала Амапола. — Адма моя сестра, она не могла!… Во всём виноват Феликс!…
Отасилиу увёл из толпы рыдающую жену, а Феликс вынужден был защищаться, и для этого у него осталось только одно средство: отмежеваться от собственной жены.
— Уважаемые граждане! — обратился он к горожанам. — Я прошу вашего внимания и сочувствия. То, что я услышал из уст моей жены, для меня стало не меньшим потрясением, чем для вас. Я услышал об этом впервые, так же как и вы! Мне ещё предстоит в этом разобраться, но если моя жена действительно совершила преступления, то ей нет оправдания! Она должна ответить за всё перед судом!
— Нет, Феликс!… — воскликнула Адма и потеряла сознание.
В этот момент к префектуре подъехал Эриберту и тотчас же бросился к Адме.
— Можешь забрать её себе, она мне больше не нужна, — сказал ему Феликс.
Эриберту на руках отнёс Адму в машину и повёз её домой.
Люди стали понемногу расходиться.
Феликс понуро зашагал к зданию префектуры, и тут к нему подбежал запыхавшийся матрос, обычно управлявший его катером.
— Сеньор Феликс, беда! Ваш сын вышел в открытое море на катере! – сообщил матрос. — Его надо спасать! Сам он не справится с управлением во время такого шторма! Он может погибнуть.
— Нет, мой сын не должен погибнуть, он ни в чём не виноват! — воскликнул Феликс и, встав на колени перед Гумой, принялся умолять его: — Спаси моего сына! Только ты сможешь это сделать. Умоляю, догони его, верни! Это же твой двоюродный брат!
— Вы могли бы и не напоминать мне об этом, — сказал Гума. – Спасти, терпящего бедствие — это мой долг. Зовите своего шофёра, мы едем в порт!
Катер Алешандре Гума обнаружил вблизи прибрежных скал. Море крутило его и подбрасывало на волнах, как лёгкий пластиковый поплавок, потому что Алешандре и в самом деле не мог справиться с управлением.
Ливия первой заметила приближавшуюся лодку Гумы и стала махать руками, подавая ему сигналы.
Увидев её на борту катера, Гума воззвал к могуществу и милости Еманжи:
— Мать Еманжа, помоги мне спасти Ливию! Дай мне сил и сноровки, умоляю тебя!
Мощная штормовая волна тотчас же бросила его лодку прямо к борту катера, но Алешандре тоже увидел Гуму и мгновенно приставил ствол пистолета к животу Ливии.
— Я убью тебя и твоего ребёнка, — повторил он. — Ты не стала моей, зато и Гуме не достанешься!
— Не делай этого! — взмолилась Ливия. — Гума убьёт тебя!
— Нет, я не доставлю ему такого удовольствия, — сказал Алешандре. — Я брошу катер на камни, и мы умрём вместе — я и ты!
Навалившись всем корпусом на руль, он сумел повернуть его, и катер с грохотом ударился о скалы.
Гума увидел, как за мгновение до удара Ливию смыло волной с катера, и бросил ей спасательный круг.
— Ливия, держись! Цепляйся за круг! Я сейчас подплыву поближе, — крикнул он, однако и его лодку уже стремительно несло на скалы…
Руфину и Северину, приплывшие туда спустя несколько минут на своём баркасе, взяли на борт Ливию и раненого Алешандре, а Гуму нигде не нашли.
На причале тем временем собрались едва ли не все жители нижнего города, и Эсмералда тоже была среди них. Услышав, как Руфину с горечью сказал: «Очевидно, Гуму постигла та же участь, что и его отца», она закричала: