Больше она не промахивалась, Бартоломеу скончался от сердечного приступа. Последние слова перед смертью, которые он успел сказать в присутствии Ондины, Феликса и Адмы, гласили: «Всё, что у меня есть, должно достаться моему сыну!» Завещание вызвало у Адмы новый приступ ярости. Неужели Бартоломеу был не последним препятствием на их пути к желанному благополучию? Неужели путь к счастью и довольству не свободен? И тогда где же он, этот сынок? Адма готова была поквитаться и с ним! Она попыталась выведать это у Ондины, но та не могла ответить ничего вразумительного. Она знала, что у хозяина есть любимая женщина, он к ней ездил, но больше ничего не знала. А если бы и знала, то вряд ли бы сказала Адме, которую сразу невзлюбила.
— Я буду ждать сына покойного сеньора, — заявила она, — я уверена, что он придёт за наследством, и тогда передам ему все ключи.
— Ключи?! — переспросила Адма. — Да ты вылетишь из этого дома в сию же секунду! И даже близко к нему не подойдёшь!
Услышав их перепалку, Феликс позвал жену и стал всячески её успокаивать. Зачем им заводить себе врага? Ондина может восстановить против них весь нижний город. Она — местная жительница, известна своей преданностью хозяину. К тому же она — вдова рыбака, оставшаяся с младенцем на руках. Её муж утонул в день крещения сына. Она вызывает сочувствие. Не только вредно, но и опасно делать экономку Бартоломеу своим врагом. Кто знает, какие сюрпризы их ждут впереди? Если её выгнать, она перебаламутит множество народу, возбудит против них общественное мнение. Наоборот, им нужно постараться сохранить эту женщину при себе и внимательно следить за ней. Так она причинит им куда меньше вреда.
Адма вынуждена была согласиться с мужем. Она хмуро сообщила Ондине, что та может приступать к своим обязанностям на кухне, никто её выгонять не собирается. Ондина так же хмуро кивнула, подумав, что никогда бы и не ушла из этого дома, что она дождётся настоящего хозяина и увидит, как выкатываются за порог эти выскочки!
Между тем Феликс сделал всё возможное, чтобы как можно скорее пройти необходимые юридические процедуры, оформить документы и стать законным наследником брата. Ключи ключами, а бумаги бумагами.
Феликс не вникал во многое, на многое смотрел сквозь пальцы, оберегая своё душевное равновесие и хорошее настроение. Он рвался к власти, и его тогда занимал в первую очередь праздник, устраиваемый в честь нового префекта, которым, конечно же, стал он, Феликс Геррейру. Этот праздник, полагал Феликс, придётся народу по душе и станет, залогом его популярности. О своей популярности он заботился, и даже очень. Он был чужаком, его должны были узнать и полюбить. Поэтому и праздник он собирался устроить грандиозный. О женщине с ребёночком, которая в этот день пришла к ним в дом, Феликс и понятия не имел. Ею занялась Адма. Она прекрасно запомнила предсказание цыганки о наследнике и решила переиграть судьбу. Женщина назвалась возлюбленной сеньора Бартоломеу и сказала, что принесла его сына.
— Этот мальчик имеет право на имущество своего отца, — кротко, но твёрдо произнесла женщина.
— Подождите, милая, здесь, — нарочито любезно распорядилась Адма и ушла. Больше они друг друга не видели.
Едва взглянув на незнакомку, Адма поняла, что большого сопротивления дамочка не окажет. Она тут же вызвала Эриберту и распорядилась, чтобы тот разобрался и с женщиной, и с младенцем.
Эриберту был главным помощником Бартоломеу. Не стоило обольщаться: Бартоломеу достиг власти, действуя отнюдь не в белых перчатках. Эриберту был головорезом каких мало, с целой шайкой таких же подручных. Он наводил страх на всю округу и благодаря этому был незаменимым помощником для любого власть имущего. Едва взглянув на Адму, Эриберту понял, что она ему под стать. Оценил её по достоинству. Почувствовал, что имеет дело с таким же крупным и опасным хищником, как он сам. Женщин он презирал, Адма первая и единственная вызвала у него восхищение. Когда она взглянула на него ледяным взглядом и, едва разжимая губы, отдала распоряжение, он с готовностью кинулся его исполнять. Так он стал рабом, а она госпожой. У Эриберту были кое-какие мысли относительно смерти его бывшего хозяина. Он не сомневался, что дона Адма причастна к ней. Но осуждения это у него не вызвало. Ему казалось почётным принять смерть из рук такой женщины. Хотя сам он надеялся получить из этих рук жизнь. А до той поры он готов был оказывать Адме любые услуги, платные и неоплатные.