Варвар, сняв со спины котомку, развязал горловину и сунул внутрь руку, надеясь нащупать кусок сушеного мяса, еще вчера вечером прихваченного со стола Томэо. Пальцы наткнулись на что-то твердое и тяжелое.
— Это не еда,— пробормотал киммериец.— Кром и все боги Полуночи! Мораддин, ты только посмотри!
Небольшая круглая вещица, извлеченная им из мешка, отразила скупые лучи света. В правой руке Конан держал зеркало цзин-цза, священный символ императорской власти…
Киммериец расчистил местечко на земляном полу ямы (для этого пришлось разбросать кости казненных ранее преступников) и разложил на утоптанном суглинке меч, яшму и зеркало. Змеи зашипели громче, поползли вдоль стен, тычась головами во все щели. По-видимому, они очень испугались колдовских предметов.
— Теперь понятно, почему они нас не прикончили,— сказал Мораддин, хмуро рассматривая драгоценности трона Пагана.— Наверняка Спящий Бог вложил в эти штуковины колдовскую силу, каким-то образом отпугивающую врагов. Все хотел спросить, зачем ты украл символы власти из палатки Томэо?
— Неправда! — возмутился Конан.— Я их позаимствовал на время! Кстати, спасибо за то, что ничего не сказал нашей красавице—королеве.
— Зачем? — допытывался Мораддин.— Бедная девушка вышла, чтобы с лучшими пожеланиями отправить нас в город, а возвратясь в шатер, обнаружила, что залог ее власти над страной исчез! Наверняка она сразу поняла, кто это сделал. Интересно, как она поступит, когда увидит тебя в следующий раз?
— Не забудь,— с упреком в голосе напомнил киммериец,— эти штучки спасли нам жизнь. Просто я решил позаботиться о нас с тобой. Томэо все поймет правильно и поторопится со штурмом города. А когда ее войско займет дворец, мы с радостью отдадим символы власти обратно.
— А если не возьмет?! — взорвался Мораддин.— Не забывай, Сутари — колдун и у него в подчинении целая шайка магов! Помнишь, Томэо рассказывала, как отряды ее жениха были уничтожены огненным дождем? Представь, что с нами будет, если от армии Томэо уже ничего не осталось, а первый министр, точнее, новый император сейчас пьет рисовое вино в честь своей победы над бунтовщиками?!
Летучая мышь, словно соглашаясь с хозяином, тоскливо и протяжно запищала под плащом. Варвар сидел как в воду опущенный. Ему и в голову не приходило, что войско красавицы Томэо может потерпеть поражение. Вечно Мораддин предполагает самое худшее! Однако следует искренне поблагодарить всех богов, покровительствующих киммерийцам и гномам, за тупость стражи, не обыскавшей злоумышленников. Вдруг все-таки удастся спастись?!
— Эй, там, внизу! — раздался крик над головами варвара и его друга. Конан поспешил прикрыть сокровища паганских императоров полой плаща.— Сидите?
Кому—то из стражников приспичило узнать, что происходит в яме. Или он просто решил убедиться, что свергнутый император уже мертв.
— Сидим,— даже не взглянув наверх, гаркнул Конан.— Покойника уберите! Он скоро вонять начнет!
Послышался шорох, решетка откинулась, и в отверстии появилась жирная физиономия незнакомого человека с пучками волос на краях верхней губы и узкими хитрыми глазами. Он внимательно осмотрел дно змеиной ямы, долго разглядывал труп Готобы и, наконец, остановил взор на киммерийце.
— Вы, двое, почему живы?
— Ваши змеи и пиявки насытились бывшим императором.— Варвар лениво глянул наверх, с удовольствием отметив, что на лице незнакомца появилось туповато—озадаченное выражение.— А ты откуда взялся?
Человек помолчал, потом состроил брезгливую мину, но все же ответил:
— Ты, обреченный, говоришь с Сутари Барата, законным повелителем Пагана…
Мораддин неожиданно пихнул Конана локтем, чтобы умолк, и сам вступил в разговор, подняв лицо к волшебнику:
— Как это — законный? Я, конечно, приехал издалека, но знаю, что императором может называться только человек, связанный кровным родством со Спящим Богом, а самое главное, владеющий мечом, яшмой и зеркалом!
Конан окаменел, сообразив, что Мораддин — старый интриган, наточивший зубы за годы службы в тайной гвардии, — затеял хитрую и опасную игру. На всякий случай киммериец как бы невзначай одернул плащ, получше укрыв упомянутые драгоценности.
— У тебя нет вещей Нефритового Императора,— невозмутимо продолжал Мораддин, обращаясь к Сутари.— Некоторое время они были у Томэо Тайса, а где находятся сейчас… Об этом известно только мне и моему другу. Между прочим, ты, господин, был не прав, объявив нас преступниками и злодеями. Просто нелегко было разобраться в делах принадлежащей тебе страны и выяснить, кто является настоящим и законным властелином.
— Где вещи? — хрипло спросил Сутари.— Скажите, и я прикажу вас вытащить!
— Сначала вытащишь, хорошенько накормишь, выслушаешь историю нашего появления в Пагане, а потом мы вернем тебе сокровища,— ответил Мораддин.— Согласен?
Варвар уже незаметно запихивал меч и яшму за голенище левого сапога, а зеркало под куртку. Если болтовня Мораддина поможет выбраться наружу, то волшебные предметы лучше сразу не показывать. А вдруг Сутари прикажет бросить похитителей обратно в яму? Остается надеяться, что потомок пронырливых гномов сумеет охмурить колдуна.
Послышались отрывистые команды, с шуршанием развернулась веревочная лестница, и Мораддин, подхватив свой мешок, полез наверх. Конан, надежно упрятав символы власти, бросил прощальный взгляд на мертвого Готобу и поднялся следом за другом.
Вскоре они стояли на краю ямы перед бывшим министром, а ныне императором. Волшебник Сутари оказался пухлым, средних лет, и был очень похож на свой призрак, бродивший две ночи назад по лагерю войска Тайса. Разумеется, он щеголял багровым парадным мундиром императоров, а не коричневым или зеленым кафтаном, выдающим принадлежность к семье Барата. Вокруг стояли телохранители и стражники.
— Где меч, яшма и зеркало? — недоверчиво глядя на Мораддина, спросил Сутари.— Если вы обманули меня, клянусь, вас ожидает смерть гораздо страшнее, чем от змеиных клыков.
— Позволь объяснить, владыка,— на кхитайский манер поклонился бывший гвардейский капитан.— Мы с другом пришли в столицу засвидетельствовать свое почтение особе законного императора, попросили начальника стражи отвести нас к тебе, а он, не разбираясь и не слушая возражений, приказал бросить нас в эту зловонную яму. Мы знаем, что драгоценности были украдены из дворца самозванцем Кисо…
«Слышала бы его Томэо! — мелькнула у варвара мысль.— Зарезала бы на месте!»
— Пойдемте в покои,— вполголоса проговорил Сутари.— Там поговорим.
Оно и понятно: императору не хотелось, чтобы горожане и даже его собственная стража узнали о похищении волшебных предметов, дающих право на трон. Поэтому Сутари поспешил к выходу из дворика, а затем к дому под золотой крышей — тому самому, который Томэо и киммериец видели в волшебном камне жреца Спящего Бога. Конан и Мораддин пошли за императором, стража не отставала ни на шаг.
Сутари привел иноземцев в комнату и оставил при себе только двоих высоченных охранников. Они застыли по сторонам дверного косяка.
— Они ничего не расскажут,— указал на молчаливых здоровяков император.— Мое колдовское искусство пожизненно лишило их дара речи… Однако вы пока владеете своими языками. Где сокровища?
— Здесь,— улыбнулся Мораддин.— Мы принесли их тебе, повелитель.
Сын гнома взглянул на Конана, и тот нехотя достал зеркало, меч и яшму. Положив их перед Сутари, варвар с легким поклоном отступил на шаг. Если сейчас колдун прикажет убить его и Мораддина, то гвардеец—неудачник умрет не от топора палача или укусов змей, а от кулака Конана! Причем сейчас же!
Однако Сутари не был расположен казнить своих благодетелей. Маг просиял, заулыбался, любовно поглаживая три чудесных предмета; его жирные щеки тряслись от восторга.
— Хорошо,— сказал он.— Очень хорошо! Я огорчен, что стража доставила иноземным гостям неприятности.— Сутари хлопнул в ладоши, дверь отворилась, и на пороге показался один из телохранителей.— Доставить сюда начальника дворцового караула, велевшего казнить этих гостей из закатных стран!