В стороне, там, где привязывали телеги, на которых перевозили снопы с поля, собиралась на отдых молодежь. Допоздна слышались ее веселые голоса и шутки. Там девушки снимали с голов белые платки и открывали запыленные лица, там впервые увидел я Веску. Кто-то толкнул меня к ней и сказал:
— Веска, познакомься с этим горожанином, может, вы встречались с ним в Софии!
Несмело шагнув, я протянул руку, как это делали взрослые. Передо мной, на боковой загородке телеги, сидела девушка с каким-то необычным, поблекшим лицом и живыми, зеленоватыми глазами, которые пробежали по мне быстро и внимательно. Вокруг стояло несколько парней, потных и растрепанных, в рубахах нараспашку, с загоревшими шеями.
— С горожанином? Уж не стало ли наше село курортом? — шутливо спросила Веска, и я с удивлением заметил, что ее белые мелкие зубы с одной стороны сразу кончаются и начинаются другие, словно чужие, металлические зубы.
— Чего уставился? — засмеялась Веска и ущипнула меня за щеку. — Поди сюда, сядь-ка со мной, соскучилась я по городу!
Я пристроился на загородке рядом с ней, она обняла меня за плечи голой рукой и прижала к себе. Парни спрашивали ее о чем-то, она им отвечала резко, заставляла краснеть, а сама смеялась сдержанно, не разжимая губ, когда же смеялась громко, то ладонью прикрывала ту сторону рта, где холодно блестели чужие, металлические зубы. Я чувствовал тепло ее потного тела, слушал, как она говорит, как каждый раз перекатывает во рту, словно маленький орешек, букву «р», и был бесконечно счастлив и доволен.
Со стороны молотилки послышался женский голос:
— Веска, Веска, ну где же ты…
Веска живо вскочила. Низко опустила на лоб платок, взяла с телеги вилы и тихо сказала мне:
— Ты подожди меня, я опять приду!
Я молча кивнул головой. Парни разошлись. Веска исчезла в пыли дороги к молотилке, и я напрасно старался распознать ее среди других женщин. Я ждал ее. Боялся отойти от телеги. Солнце зашло, укатилось куда-то на край земли, и все небо засинело, как чистая и глубокая речная заводь. Шум молотилки отдавал в ушах, настраивал на мечты о битвах и героях. Стало смеркаться, когда впереди показалось несколько женщин. Одна из них отделилась. Это была Веска.
— Ты еще здесь? — удивилась она, но не улыбнулась, а провела ладонью по уставшему лицу. — Думала, что раньше кончим…
— Ведь ты просила подождать! — робко оправдывался я.
— Ох, ты! — воскликнула Веска. — Тебя, наверно, будут ругать дома. Ну ладно, проводи меня тогда!
Я тут же вскочил, Веска взяла меня за руку, и мы медленно пошли по пыльной дороге. Не помню, о чем говорили. Помню только тихий гортанный голос Вески, помню, как я крепко сжимал ее маленькую, стертую ладонь. Она проводила меня до самого дома, в этот вечер все удивлялись, что я так много говорил и фокусничал. Мне хотелось видеть всех веселыми и радостными. А когда я лег спать и невестка пришла за лампой, то не выдержал, обвил руками ее шею и прошептал на ухо:
— Вена, я забыл передать тебе привет от Вески, вы с ней учились когда-то!
— От Вески? — удивилась невестка. — Я только что видела ее у колодца, но она ничего не сказала мне.
— А мне сказала! — упорно врал я.
Я долго не мог заснуть. Ворочался в кровати, перед глазами стояло Вескино лицо, мне слышался ее мягкий шепот: «Ну ладно, проводи меня!»
Утром я снова пошел к молотилке. Сел у необмолоченных копен и стал ждать Веску. Она и в самом деле пришла, посидела немного и снова исчезла в золотистом облаке, который окутывал копны, машины и людей.
Я стал встречаться в Веской каждый день, привык к ней и полюбил ее. Любил ее так, как любят дети. Вечером выходил прогуляться по главной улице, пробирался между взрослыми и, отыскав Веску, хватал ее за руку. Она смеялась и обнимала меня перед всеми, а я млел в ее объятиях. Мне казалось, взошел долгий, безоблачный день, наполнявший мое сердце только радостью и восторгом. Но счастье мое быстро померкло, когда я узнал, что отпуск у Вески кончился и она уезжает в город, на фабрику, где работала.
— Останься! — попросил я ее вечером. — Останься еще немного и вместе поедем автобусом.
— Но как, как я останусь, меня же уволят! — смеялась невесело Веска и ерошила пальцами мои выгоревшие на солнце волосы.