Иногда за мной приходила Вена, она тихо разговаривала с Веской, а я молча шел рядом с ними. Как-то после обеда бабушка Мира решила подзадорить меня:
— Кончилась ваша любовь, уезжает завтра Веска!
И, вздохнув, добавила:
— Трудно живется ей, много детей нарожала ее мать, не могут прокормиться землей.
Я онемел. Сердце мое словно остановилось. Уезжает! Почему не сказала мне об этом? Почему не хочет проститься? Бросился искать ее. Обошел молотилку, сады, ходил даже на нивы. Но нигде ее не было.
Вечером, наскоро перекусив, я пошел к Веске.
— Она только что ушла за водой! — сказала певуче ее мать, сгорбленная, маленькая женщина в черной одежде, с темным, сморщенным лицом.
Я побежал за Веской. Сердце готово было выскочить из груди, а в голове крутилась одна мысль: увидеть Веску, увидеть еще разок, перед отъездом! Я нашел ее у колодца. Она набрала воды и шла мне навстречу, легко покачиваясь. Я бросился к ней, она едва удержала коромысло с медными котелками, из которых выплеснулась вода.
— Ты пришел проводить меня, да? — спрашивала Веска, и теплое ее дыханье кружило мне голову.
— Да, проводить, проводить! — повторял я возбужденно.
— Подожди-ка тогда, возьми вот!
Она вынула из одного котелка букетик нежных полевых цветов и засунула его в карман моей рубашки. С тех пор много цветов дарил я сам, много цветов дарили мне, но этих первых девичьих цветов никогда не забуду.
Я проводил Веску до самого ее дома и долго стоял в тени шелковиц с другой стороны, всматриваясь в неясный свет окон.
Утром Веска уехала. Больше я ее не видел. Напрасно бабушка Мира посылала меня в поле, напрасно готовила вкусные кушанья и квасила жирное молоко в глубоких глиняных горшках. Напрасно, мне ничего уже не нравилось, я заскучал по дому, по маме и вскоре уехал. Когда тяжелый автобус тронулся, а бабушка Мира и вся ее семья замахали мне руками на прощанье, я почувствовал, как по моему обгоревшему на солнце лицу скатились две слезы. Я сунул руку в корзину с вещами и всю дорогу сжимал букетик цветов, который подарила мне Веска.
Приехав домой, первым делом я спрятал высохшие цветочки между страницами старых детских книжек. Я думал о Веске и надеялся отыскать ее. Мечтал, как передо мной распахнутся мрачные ворота ее фабрики, и я, подобно сказочному герою, выведу оттуда Веску. Но с каждым днем ее образ все больше бледнел, мной завладевали новые мысли, в голове рождались новые мечты, и когда подошло время снова идти в школу, я совсем позабыл о ней. А Веска жила недалеко от нас. Наша улица выходила в старый промышленный квартал города, моими сверстниками были дети фабричных рабочих, ремесленников и мелких служащих. Где-то там, на соседних пыльных улицах, жила и Веска…
Прошло несколько лет. Бесследно исчезли цветочки из моих книг. Я повзрослел, серьезнее стали и наши игры на улицах. Больше всего мы любили играть в воров и полицейских. Половина из нас были ворами, прятались по чердакам, подвалам и сараям. Другие, полицейские, считали до ста с закрытыми глазами и шли искать нас. Я слыл мастером по части прятаться. Случалось, уже кончали играть, а меня все не могли найти. До сих пор, проходя по улицам моего детства, я вспоминаю ветошь сараев, рассохшиеся кадушки и продырявленные чемоданы в подвалах, которые воспринимались тогда столь романтично.
Вот мы закончили первый класс гимназии. Скинули с себя черные куртки, разулись и снова почувствовали себя свободными и счастливыми. По целым дням играли на улице. Я давно забыл то лето в деревне, когда встретил Веску и никогда не думал, что встречу ее снова.
Вечерами, устав от игры, мы собирались у одного из уличных столбов, рассказывали страшные истории, фантазировали и придирчиво спорили по самым разным вопросам. Матери сидели на деревянных скамейках перед домами, вязали и ждали, когда вернутся с работы наши отцы.
Однажды — дело было к вечеру — из глубины улицы послышался глухой шум. Мы замолчали, прислушались. Что бы там не случилось, мы с нашим разгоряченным воображением были готовы ко всему. А шум становился все тревожнее. Из темноты улицы доносились приглушенные крики, свист, топот ног многих людей. Вдруг из тени ближних домов выскочила женщина в темной одежде. Перебежала улицу рядом с нами, толкнула, как слепая, одну из дверей и исчезла за ней. Мы успели заметить только ее искаженное от страха молодое лицо. И тут же догадались, что гнались за ней! «Или воровка или политическая», — подумали мы одно и то же. Нас позвали матери, поспешив разойтись по домам. Улица опустела. Шум подкатывал все ближе как мутная волна. Мы стояли под уличным фонарем и с волнением смотрели на дверь, за которой исчезла незнакомая женщина. Не успели опомниться как по тротуару застучали копыта, нас обдал теплый животный запах. Два конных полицейских чуть было не налетели на нас, едва удержав вздыбленных лошадей.