Лицо ее было неподвижно, но стекла очков постоянно сверкали.
— От света! — подумала Сашка. — Все это от света! Сегодня был такой солнечный день! По крайней мере для меня…
И вдруг ей стало грустно. И золотистый закат с окутанными сумерками хребтами, и нежно-синий венок хребтов Стара-Планины, и город, словно бы потонувший в солнечной пыли — весь этот мир вдруг показался ей знакомым и в то же время чужим.
Неужели возможно, чтобы все эти веселые, беззаботные люди возвращались домой? А она в своем городе теперь как чужая, не знает даже, какая дверь распахнется перед ней, чтобы приютить на день или два, на одну ночь или на много месяцев.
Днем ее познакомили с Линой. Хрупкая девушка с первой же минуты понравилась ей своей уверенностью, врожденным спокойствием.
— Вы, наверное, понравитесь друг другу! — сказала им Роза, но в тот момент Сашка увидела Дамяна и забыла обо всем. Все время старалась быть поближе к нему, слышать его голос. Она и теперь совсем ясно видела его энергичное лицо, губы, глаза…
Дамян обрадовался, когда увидел ее (помнит!), пожал руку, задержав на мгновение в своей.
— А, может, мне это только кажется? — подумала Сашка. — Может, я воображаю то, чего мне хочется? Чего у меня никогда не было?
В тающем, но все еще ярком свете вспыхивали последние отблески оранжевого солнца. Его огненный шар повис над люлинскими вершинами, и они пылали, словно расплавленные его горячим дыханием.
Чем ниже они спускались, тем темнее становилось вокруг и в этот короткий час майских сумерек лес стал свеже-зеленым.
— На трамвае будете возвращаться, или пешком? — спросила Роза.
Сашка слегка нахмурила черные брови. Хотела сосредоточиться, собраться с мыслями, но они постоянно возвращали ее к Дамяну и их завтрашней встрече.
— Ты чего улыбаешься?
Сашка вздрогнула.
— А что, разве нельзя?
Радость вновь распирала ее грудь, она чувствовала нежное порхание птиц, сознавала, что вступает в неведомый, прекрасный мир любви, и это делало ее нетерпеливой.
— Давай спросим Стоянчо, — предложила Роза.
Ах да… Маленький, юркий паренек, который идет за ними.
— Давай!
Порхание отдалилось, оставив в груди ощущение радости. Солнце наконец закатилось, низкие хребты, высившиеся напротив, окрасились в медно-красный цвет, и то ли от теплого дыхания земли, то ли от желания увидеть мир во всей его глубине, ей показалось, что она видит тающую на горизонте зелень, видит неясные очертания оставшихся позади вершин.
— Давай спросим! — машинально повторила она.
— Чудная ты сегодня! — Роза пожала плечами и посмотрела на нее, но на этот раз стекла ее очков уже не сверкали. — Просто не узнаю тебя!
А если сказать, что влюблена, что люблю…
— Нет, только не Розе! — промелькнуло у нее в голове. — Она не поймет! Не сможет понять… Хорошо что я пойду с Линой.
— Тебе так кажется! — шутливо ответила она, удивленная собственным голосом и отчужденностью, сквозившей в ее словах.
— Понимаю! — сказала Роза, дотронувшись до ее руки. — Один день на воле среди товарищей, а на душе становится тошно! Но нельзя поддаваться чувствам, настроениям. Нельзя, не так ли?
— Знаю!
— Ты можешь быть счастлива по-своему. Сейчас мы расстанемся, но ты не одна! Помни это! Ты…
Сашка оглянулась. Лина и Стоянчо шли молча, опустив головы.
Моя охрана! А разве можно запереть мысли, сердце, взять их под стражу?
— Ты меня слушаешь?
— Слушаю!
— Все мы любим тебя, верим тебе! — продолжала Роза. — А это иногда может стать содержанием всей жизни. Для нас борьба будет продолжаться всегда. И в ней наше счастье! Если ты усвоишь это, тебе сразу же станет легче!
За изрытыми берегами каменной реки дорога расширялась. Лес все больше погружался во мрак и люди, проходившие под деревьями, напоминали призрачные тени.
Лина и Стоянчо догнали их, и все четверо шли в одном ряду.
— Наговорились? — спросила их Роза.
— А мы оказывается почти соседи! — ответила Лина.
Роза посмотрела на Сашку. В ее глазах читались вопрос и утверждение: Я же говорила тебе!
— Вы на трамвае поедете, или пойдете пешком? — спросила она Стоянчо.
Он посмотрел на нее, на Сашку и не сразу ответил. Перед ними уже вырисовывались очертания первых домов, холодным блеском сверкали окна казарм на противоположном склоне, вдали, за котловиной, наполненной шумами и тенями, пыхтел товарный состав.
— Пешком! — сказал Стоянчо. — Сначала пешком, потом трамваем.
Роза опять стала озираться.