Сюда, на темные улочки, изредка доносился скрежет трамвайных колес. Подкованные ботинки Стоянчо цокали по тротуару. Сашка всмотрелась в его неясный профиль и сказала:
— У меня к тебе просьба!
Стоянчо притворился, что не слышит.
— Если придется, если действительно нужно будет защищаться, будь разумным… В первую очередь разумным!
Стоянчо молчал.
— Ты умеешь стрелять?
— Прошлой осенью демобилизовался!
— А я прошлой осенью кончила гимназию!
— Значит мы однолетки!
— Ты все еще сердишься на Лину?
— Нет… Почему?
— Мне кажется, что она постарше! Хотя выглядит совсем девчонкой!
— Да, постарше! — согласился Стоянчо. — Зачем ты сняла платочек?
— Он у меня в кармане!
— Я сразу тебя узнал… Догадался, как только вы вышли из леса!
— По платочку?
Вместо ответа Стоянчо осмотрелся и подошел к калитке.
— Здесь!
Со стороны улицы поднимался чисто выбеленный дом, в конце двора виднелась другая постройка, которую, наверное, сдавали квартирантам. В темноте виднелось ярко освещенное окно, желтый свет которого падал на вымощенную плитками дорожку.
— Ты не ответил мне! — тихо сказала Сашка. — По платочку узнал меня?
— И по Лине… Мне Дамян сказал!
Невидимый шелест птичьих крыльев растаял во мраке. Сашка почувствовала холодок в груди, вновь увидела лица Лины и Дамяна, и в каком-то мгновенном озарении осознала, что в тот миг для них двоих не существовало ничего другого.
— Они знакомы?
Стоянчо медлил с ответом.
— Знакомы, — ответил он уклончиво, потом добавил: — Она его жена.
Сашка глубоко вздохнула. Сердце ее забилось, готовое разорваться, кровь застучала в висках.
— Врешь! — крикнула она.
Стоянчо смотрел на нее в замешательстве.
— Врешь! — повторила она.
— Зачем мне врать? Она его жена!
Какое-то время они стояли молча, неподвижно. Стоянчо положил руку на ее плечо.
— Иди и будь внимательна!
Сашка смотрела на него, не двигаясь.
— Я буду ждать напротив, пока ты войдешь!
Она почувствовала на своем плече его тонкие пальцы, запомнила его дыхание и бесшумно, как лунатичка, прошла в открытую калитку. Она была похожа на тень и, дойдя до конца двора, слилась со светлой стеной.
Дверь за ней бесшумно захлопнулась.
— Теперь ты в безопасности!
Лина пересекла темный коридорчик и ввела ее в освещенную ночной лампой комнату. Она была в домашних туфлях на босу ногу, светлые волосы стянуты белой лентой.
— Я наблюдала в окно, тебя никто не заметил!
Комната была широкая с низким потолком. В углу темнела кровать, застланная коричневым козьим покрывалом, рядом с ней находилась кушетка. Вдоль стен стояли этажерки с книгами, книги лежали и на столе возле окна.
— Надеюсь, тебе не будет скучно одной! — продолжала Лина. — Здесь абсолютно спокойно! — улыбнулась она одними губами. — Ты понимаешь, что я хочу сказать! Никто ничего не заподозрит.
А Дамян? Разве никто не знает о твоей связи в Дамяном?
Какой-то голос внутри Сашки задавал гневные вопросы и она стояла неподвижно, как бы окаменев.
— Разденься и умойся, я полью тебе!
Лина сняла ранец с ее плеч.
…Сашка опустилась на кушетку. Вместо сетки внизу были доски. Подумала, что на этом твердом ложе спать, конечно, здоровее, но на мягком приятнее. И только сейчас почувствовала как устала. Ноги распухли и гудели.
Из коридора послышался голос Лины.
— Стоянчо уже ушел!
— Наверное!
Голос не слушался ее, но не было времени думать об этом.
— Иди сюда!
Сашка встала. Сняла туфли. Щиколотки почернели от пыли. Чистый дощатый пол холодил ступни. Она медленно расстегнула платье. Сняла его через голову и вдруг почувствовала как щиплет кожу на плечах и груди.
— Нарочно не зажигаю свет!
— Туфли я оставлю здесь!
— Хорошо! Рюкзак твой тоже здесь!
На стуле без спинки светлел медный таз. Сашка нагнулась. Вода, стекая с ее ладоней, зазвенела о дно таза. Она вымыла лицо, шею. Облила водой голые плечи.
— Я принесу еще воды.
— Мне нужно вымыть ноги!
Вода отмыла грязь и ноги ее забелели в полумраке.
— Держи!