— Ну, вот, — удовлетворенно сказал Клычдурды. — Кажется, мы проснулись. А после сна, сам аллах велел выпить пару пиалок чая. Давай, Довран, ставь тунче на огонь, да сполосни чайники и пиалки.
Довран с сожалением посмотрел через забор, на бахчу, где затаились Генка и Бяшим, и принялся за дело. Пока он разводил огонь в глиняной печке, пока мыл чайники, Новрузов и Клычдурды беседовали, усевшись на тахту.
— Да, уважаемый гость, очень хорошо, что вы ко мне зашли, — завязал разговор Клычдурды. — А то живем — и годами, можно сказать, других людей, кроме себя, не видим. Издалека иногда видим, когда один или другой теплоходик мимо пройдет. Но чтобы вот так, на тахте, это для нас большой праздник, можно сказать. К слову будет сказано, вас-то каким ветром к нам занесло? Не от теплохода ли отстали — вид у вас интелегентного пассажира? В наших краях в городской одежде, можно сказать, никто не ходит. А на вас и рубаха, и штаны, и туфли со шнурками — все, как у городского.
Новрузов, скептически улыбаясь, выслушал длинную речь бакенщика, сказал ему вразумляюще, словно человеку доселе не видавшему цивилизованного мира:
— Хов, Клычдурды-ага, вы и впрямь живете — ничего не видя вокруг! Разве вы не видели, как приехал наш интернат на грузовиках и поселился с вами по-соседству. Больше тридцати палаток в карагачах мы поставили, столовую и павильон из фанеры сколотили. Сын ваш уже побывал у нас в гостях, а вы живете — и ничего не видите вокруг.
— Вот, значит, оно что! — удивленно протянул Клычдурды. — Значит вы не с теплохода! Тогда, значит, я немножко ошибся. Но все равно, мы любому гостю рады. Довран, пошевеливайся, что-то долго возишься с чаем.
— Сейчас закипит, — отозвался Довран, подкладывая под тунче сухие сучья и прислушиваясь о чем говорит отец с гостем.
— Мы в этих местах не первое лето отдыхаем, — продолжал Новрузов. — В прошлом году жили километров за тридцать отсюда, а теперь облюбовали это местечко. Здесь, слава аллаху, Амударья хоть на настоящую реку похожа. Ширина приличная и дженгели вокруг. Зверье всякое водится.
— Ай, какая теперь ширина, — с досадой отмахнулся Клычдурды. — Воды совсем мало стало в реке. Люди говорят, Аму уже и до Арала не доходит. Двумя малыми рукавами впадает в море. Что случилось с рекой — понять невозможно,. Раньше по два, а то и три парохода за день встречал, а теперь мелко стало на реке. Слухи есть, будто бы совсем судоходство прекратится. Тогда придется снять свои бакены да и податься в село. Там сторож требуется...
— Мелеет река, — согласился Новрузов, подумав, и прибавил со знанием дела: — Но мелеет не за счет того, что воды в реке стало меньше. Памирские горы по-прежнему дают хорошую воду Амударье, да только эту воду люди разбирают на поливы. Слышали, конечно, о Каракумском канале?
— А как же! Конечно слышали, — Клычдурды всем своим видом дал понять мол о чем другом он мало сведущ, а о канале, слава аллаху, он наслышан.
— И о Каршинском канале, конечно, тоже знаете?
— А как же, уважаемый! — Клычдурды даже выпрямился и усмехнулся — не думает ли гость, что перед ним ничего не знающий человек.
— Да и только ли каналы, — продолжал Новрузов. — Водохранилищ много новых появилось. Вот и разбирают нашу великую Аму...
У Доврана тем временем закипела в тунче вода. Мальчик не спеша заварил в два фарфоровых чайника чай, а сам прислушивался к разговору отца и начальника пионерлагеря. Довран прислушивался и думал: «Сейчас товарищ Новрузов заговорит о сбежавших из клеток зверушках и обвинит в их бегстве меня... и еще Генку с Бяшимом...» А Новрузов тем временем пока что говорил совершенно о другом:
— Как подумаешь, уважаемый Клычдурды-ага, какие большие дела совершили наши люди в послевоенное время, так сердце гордостью полнится за своих земляков.
— Да это так, — согласился бакенщик, принимая от сына чайники. — Ну, вот, слава аллаху, дождались — сейчас попьем в свое удовольствие. Угощайтесь, дорогой гость.
— Спасибо, Клычдурды-ага, спасибо. — Новрузов подождал пока хозяин наполнит ему пиалу, затем пригубил ее, поставил и бросил в чай кусочек сахара... — Вот я и говорю, — вернулся к начатому разговору. -Люди все, как люди, ничего в них особенного нет. Вчера еще бегали босиком, а сегодня работают на экскаваторах, на бульдозерах, за чертежами в кабинетах сидят. Раньше в Туркмении трудно было найти грамотного человека, а теперь невозможно найти хотя бы одного безграмотного...
Клычдурды кашлянул, поперхнулся чаем, и поставил пиалу на кошму.
— Да, это, конечно, так, — проговорил не очень внятно.— Но вы пейте чай, дорогой гость, а то остынет.