Конечно, Филиппу Томлинсону, родившемуся в богатой семье, этого не понять.
Она скажет Эннио, что Филипп — ее старый бойфренд, который был вынужден уехать из города. И засмеется: мол, мачо есть мачо. Тем более что это правда. У Филиппа все задатки мачо. Эннио тоже считает себя мачо, но без особых оснований. А тип, к которому принадлежит Филипп, некоторые женщины считают привлекательным.
Она и сама считает его привлекательным, но это не дает ему права вторгаться в ее жизнь. Черта с два она скажет ему, почему бросила университет и сменила все планы на будущее!
Справиться с ним можно только одним способом: сыграть на самолюбии. Пусть думает, что она считает его бесцеремонность проявлением галантности и высоко ценит, хотя эта галантность направлена не на то, на что нужно.
Анджела откашлялась.
— Послушай, я ценю твою заботу, но…
— Какая улица?
— Что?
— На какой улице ты живешь? Я везу тебя домой.
— Нет, — поспешно ответила она. — Ты везешь меня в «Кенгуру».
— Ты назовешь мне адрес? Или хочешь, чтобы мы ездили по кругу, пока не кончится бензин? — Они остановились у светофора. — Выбирайте, леди.
Леди… Он сказал это таким тоном, что слово превратилось в ругательство. Нет, нужно срочно что-то придумать…
— Кажется, ты не понял, — сказала она, пытаясь сохранить хладнокровие. — Мне нужна эта работа.
— У тебя за плечами несколько лет учебы на медицинском. — Он саркастически улыбнулся и нажал на педаль газа. — О да. Верно. Держу пари, тебе очень нужно разносить гамбургеры и жареную картошку.
— Мне очень жаль, мисс Чанг, но у нас нет свободных вакансий для лиц с незаконченным высшим образованием, — злобно передразнила кого-то Анджела.
— О'кей. Согласен, приличную работу найти трудно.
Анджела откинулась на спинку сиденья и сложила руки на груди.
— Да уж, — бесстрастно сказала она.
— А стипендия?
— Какая стипендия?
— Берт Даррелл говорит…
— Я получала стипендию. Когда посещала занятия от сих до сих.
— А теперь?
Надо же, как ловко он вытягивает из нее информацию! Анджела откинула прядь волос, упавшую на лоб.
— А теперь разговор закончен, — ледяным тоном ответила она.
Несколько секунд они молчали. Затем Филипп посмотрел на нее.
— Я все еще жду. Где ты живешь?
— Не твое дело. Сколько раз повторять? Отвези меня обратно в «Кенгуру».
— Угу. Держу пари, твоему боссу это понравится. Он что, заставляет тебя работать по двенадцать часов в сутки?
— Да. Эннио позволяет мне работать по полторы смены.
— Просто принц, — саркастически бросил Филипп. — А он не заметил, что ты можешь в любой момент потерять сознание?
Анджела чуть не рассмеялась. Эннио и представления не имеет, как она выглядит. Она — официантка, существо почти невидимое. Такое же, как пленка старого жира на гриле.
Но говорить об этом Филиппу не имеет смысла. Как и обо всем остальном. Анджела приняла это решение несколько месяцев назад.
Она могла постоять за себя. Так было всегда, за исключением той ночи. Как это могло случиться? Неужели жизнь ничему ее не научила?
Некоторые матери учат девочек шить или готовить.
А Анджелу мать учила жизни и знанию мужчин.
В день первых месячных мать дала ей коробку тампонов и целую кучу советов.
— Анджи, теперь ты женщина, — сказала она. — Мужчины будут смотреть на тебя, но не позволяй им подходить близко. Все они похожи на того сукина сына, который зачал тебя. Сунут тебе между ног, потом застегнут штаны и уйдут. Остальное — твоя проблема. Помни это, девочка. Ничто не длится вечно. А если ты надеешься, что будет по-другому, то останешься в дурах.
Она помнила это, пока не увидела Филиппа. Как это вышло? Не потому ли, что мать забыла сказать ей самое важное: если при виде мужчины у тебя захватывает дух, ты теряешь способность соображать?
Именно это с ней и случилось. От вида Филиппа у нее захватило дух. Чтобы пропасть, ей хватило одного взгляда. Он был таким красивым, таким веселым, таким умным… Достаточно было случайного соприкосновения рук, чтобы она ощутила удар тока, от которого плавились кости.
Неважно. Что случилось, то случилось. Она не чета своей матери. Она не станет говорить едва знакомому мужчине правду, которая тому не понравится. Не станет умолять Филиппа поверить ей. Она знает, что получается, когда женщина по фамилии Чанг пытается сказать мужчине по фамилии Томлинсон о роли, которую он сыграл в трагедии ее собственного сочинения.
Она сама во всем виновата.
Нужно было бороться с собственным телом, а не млеть от его поцелуя. А когда, перед тем как раздеть ее, Филипп спросил, предохраняется ли она, нужно было ответить, что вообще-то она принимает таблетки для регулирования цикла, но в начале месяца этого не сделала, потому что болела гриппом.
Анджела закрыла глаза.
О да, нужно было помнить об этом. Но желание было слишком сильно. Прикосновения губ и рук Филиппа сводили ее с ума. Она забыла обо всем. Обо всем на свете…
— Что ж, можно всю ночь ездить по городу. На свете есть занятия и похуже…
Анджела открыла глаза. Они доехали до моста. «Кенгуру» остался далеко позади. Эннио уже наверняка звонил кому-то и договаривался о замене.
— Это смешно, — резко сказала она. — Перестань.
— Нет, — так же резко ответил Филипп. — Не перестану.
В его тоне звучало предостережение, но Анджела не обратила на это внимания. Нужно еще немного продержаться, а потом он сдастся.
Возвращаемся к плану А. Пусть мистер Мачо считает, что он победил.
— Ладно, так и быть. Отвези меня домой, а потом сгинь с моих глаз.
— Очаровательно.
— Я и не пытаюсь быть очаровательной, мистер Томлинсон. Наоборот, пытаюсь от вас избавиться. Поезжайте назад и у первого светофора сверните направо.
Он кивнул и сделал так, как она ему велела. Анджела перевела дух. Еще немного, и она вернется в «Кенгуру». Если не считать постоянных опозданий, она чертовски хорошая официантка. Эннио примет ее обратно. Обязан принять.
Работа ей необходима. Иначе на что она будет растить ребенка?
Ребенка, которого она будет любить. Не в пример собственной матери.
Ребенка от Филиппа Томлинсона.
4
Филипп не поверил своим глазам. Черт побери, куда они заехали?! Дома, стоящие вдоль улицы, выглядят так, словно вот-вот рассыплются. Кучка плохо одетых подростков подпирает кирпичную стену, покрытую рисунками и надписями; шелудивый пес треплет рваный мешок с пищевыми отходами.
— Ты здесь живешь?
— Можешь остановиться в середине квартала.
Что ж, ответ недвусмысленный.
— Да, это явно не райский сад.
— Именно поэтому я его и выбрала. Не хочу, чтобы меня беспокоили фотографы.
Ее тон был таким же холодным, как и его собственный. Анджела все еще была бледна, но вздернутый подбородок говорил, что она частично восстановила самообладание. То же самое сделает и он, как только вытащит ее отсюда. Вот только стоит ли ее вытаскивать? Ее жизнь пошла под откос, ну и что?
Она права. Это не его дело.
И все же он должен помочь ей. Так же, как помогал другим студентам. Берт иногда звонил ему и просил подыскать место какому-нибудь выпускнику или устроить студента на временную работу. Уж для Анджелы он постарался бы. Филиппу требуется только одно: поговорить с ней и выяснить, в чем состоит ее проблема.
Он подъехал к тротуару и остановился напротив четырехэтажного здания, выглядевшего немного лучше остальных.
Но она не хочет, чтобы ей помогали. Она вообще ничего не хочет. Вот и отлично. Два человека, одна ночь. Не то воспоминание, чтобы заносить его в дневник.
О'кей. Он посидит в машине и проследит за тем, чтобы она спокойно прошла мимо банды подростков и вошла в дом.
Филипп потянулся к ручке двери. Ни один мужчина не позволит женщине идти в одиночку по такой улице.