– Покутных нитей не спутай себе, городничий! – строго остерегла его Верховная Жрица. – Макошь страстей в делах не приемлет, а ты от жара в паху нелепицы мелешь! Берегиня тебе – не простая девица, под Дыевым небом не умыкнёшь. Если коснёшься Берегини – по всему Китежу несчастья начнутся, веру нашу Исконную и единоверцев погубишь!
– Ради такой рыбоньки не грех и верой рискнуть, – осклабился Ван сквозь чёрную бороду. Изяслава гневно зыркнула на него, но смолчала. Пение девушек понемногу утихло – купание закончилось. Ксения вышла на берег по гранитным ступеням. Под ноги ей поставили таз, украшенный чеканным орнаментом, и вода стекала в него с обнажённого тела.
– Глаза-то отвороти, бесстыдник, – шикнула Изяслава, но Ван смотрел, и не мог наглядеться на Прибогиню.
– Чего воротить? Тут детей малых нету. Сам знаю, чего можно мне, а чего нет…
Ван зашагал к Берегине. Ксения будто только сейчас заметила городничего и приветливо ему улыбнулась. Одну из жриц, кто помогала ей обтереться и накинуть льняной балахон, она попросила подать серебряный кубок, да поскорее. Воду из чеканного таза слили в тот кубок, и когда Ван подошёл, Ксения поднесла ему полный серебряный кубок в руки.
– Говорят, за одну каплю воды с тебя – люди последний кусок отдают, а ты меня целой чашей одариваешь, Берегинюшка моя ненаглядная, – проурчал Ван, словно кот, принимая протянутый кубок. Он нарочно положил ладонь на изящные пальцы Ксении. Молочная кожа, малахитовые глаза – китежский городничий никак не мог налюбоваться на Берегиню. Такой девушки во всём Крае не сыщешь! Чуть только он увидел Ксению в святилище – так сразу влюбился, и с первой минуты знал, что Берегиня принадлежит только ему – одному ему, а не Богам! Но к несчастью, за прежнее его умыкание жриц, старая карга-Изяслава давно наточила зуб на него, и за Ксению стояла горой, и баламутила воду по всему городу.
Скоро про то, что Ксения – воплощение самое Берегини, знал каждый Китежец. Знал и верил, что она – золотая рыбка из озера, кто желания исполняет, и вышла на берег к людям не зря, а чтобы избавить их от лишений, и тягот, и несправедливости.
Простой рыбак, кто сети закидывает подальше от капища, верит, что поймает в сеть Берегиню. А коли изловишь – тут уж, брат, ей волю дай, но с желанием загаданным, и о желании этом – никому не рассказывай, иначе – беда!.. А Ван разболтал!
Год назад, может больше, по пьяни он полез в лодку с дружками – по озеру прогуляться. В воде золотом проблеснуло, он и давай ловить – без сетей, и без снасти, одними голыми руками по плечи в воду нырял. Дружки ну давай потешаться, но как увидели у него в руках рыбицу – враз протрезвели. И с Вана хмель как слетел: смотрит на голову, на чешую, на хвост рыбьи, а у самого сердце колотится – вот-вот из груди выпрыгнет! Всё у него есть, всем богат городничий, чего ему ещё пожелать?!
– Обернись-ка ты девицей, Берегиня озёрная, да такой, чтобы я полюбил и жить без тебя не мог, как увидел! Будь мне женой, чтобы никто больше не выловил и желаний своих тебе не загадывал! – вот что пожелал про себя Ван и отпустил рыбку в озёрную воду. Дружки-собутыльники сразу стали допытываться, чего это он загадал рыбке? Особенно допытывался Бритоус – его главный дружок и думский Отче-Советник. Есть грех – Ван любил прихвастнуть, вот и на этот раз не сдержался – рассказал друзьям тайну, о чём попросил, да ещё посмеялся, мол, женится – если уж рыбку встретит…
С тех пор – беда. Он и правда встретил рыбку в человечьем обличии – девушку стройную, статную, ладную, какой ни в жисть не встречал! Но под защитой Макоши – в святилище, за подолом у Изяславы, так что ни выкрасть, ни завладеть Берегиней нельзя!
Весь Китеж судачил: опустится Ван до святотатства, или же всё-таки есть в городничем хоть что-то хорошее? И всей власти не хватит, чтобы теперь с Ксенией даже тайно встречаться.
Ван жадно выпил всю воду и отбросил дорогой кубок прочь.
– Ты всю жизнь исполняла желания людские, так теперь сама проси, чего хочешь – от человека! Всё исполню, только приблизи!
– Я уже просила тебя, городничий любезный, да ведь ты всё равно в мою святость не веришь, не то, что прочие.
– Гр-р, верю! – зарычал и мотнул головой Ван. Жрицы вокруг зашептались, он на них зыркнул и сморщился.
– Да давай об этом не здесь – ушей много!
Берегиня жестом позвала его за собой. Помощницы помогли ей застегнуть поясок и надеть венец на голову, и кланялись, когда Ксения проходила. Ван поразился тому, как же быстро она поставила себя в святилище выше всех. Только с Великой Жрицей Изяславой она обращалась на равных, остальные же девушки перед ней пресмыкались. Чего уж говорить о простонародье, свято верующем в целительную силу воды с её тела.