Фен зевнул.
— И каков будет следующий шаг? — спросил он.
— То, что я должен был сделать гораздо раньше, — узнать, есть ли доказательства того, что после Борлстона состав вёл именно Бейли… Где здесь телефон?
— Позади вас.
— Да, точно… Господи боже, неужели у этого тупицы Мэйкока нигде нет телефонов станций?
— Прямо перед вами.
— Хм, вижу… 51709. — Хамблби поднял трубку, набрал номер и стал ждать. — Алло, это узловая Борлстон? — спросил он затем. — Дайте мне начальника станции. Говорит полиция… Да, конечно, но поторопитесь. — И после паузы: — Начальник станции? Это детектив-инспектор Хамблби, центральный Департамент криминальных расследований. Мне нужна информация о поезде, покинувшем Борлстон в направлении Клоу и Брэмборо в…
— Без четверти двенадцать, — подсказал Фен.
— Без четверти двенадцать… Боже, да, именно тот последний полуночный, который мы только что… Да, я знаю, что он стоит в Клоу, я там же… Нет, нет, мне нужны сведения, кто вёл его, когда он покинул Борлстон, свидетельские показания… Вы сами?.. Вы определённо видели Бейли собственными глазами? Это было сразу перед отправлением состава?.. Так; ну хорошо, а не мог ли Бейли выпрыгнуть наружу, и кто-то другой занял его место уже после того, как вы его видели?.. Понимаю: вы видели именно его за управлением, когда поезд уже двигался. Вы точно не можете ошибаться? Это очень важно… А, есть ещё и носильщик, который может это подтвердить?.. Нет, я не хочу говорить с ним прямо сейчас… Хорошо… Да. До свидания.
Хамблби повесил трубку и повернулся к Фену.
— Вот так вот.
— Так я и думал.
— А следующий вопрос таков: мог ли Бейли покинуть поезд уже после Борлстона?
— Поезда, — сказал Фен, — сами по себе не ходят, знаете ли.
— Пока забудьте про это, — сказал Хамблби раздражённо. — Так мог ли он?
— Нет. Не мог. По крайней мере, не мог, не сломав при этом шею. Всю дорогу мы делали тридцать пять – сорок миль в час и ни разу не замедлялись.
Настала тишина.
— Тогда я сдаюсь, — сказал Хамблби. — Если этот проклятый машинист не лопнул, как воздушный шарик…
— Вам приходило в голову, что он может быть мёртв?
— Он может быть мёртв и разрезан на маленькие кусочки, но покажите мне хотя бы один из этих кусочков… Слушайте, Фен, это же почти как «загадка запертой комнаты» из книг, настоящее «невозможное преступление»!
Фен снова зевнул.
— Не невозможное, нет, — пробормотал он. — Довольно простое, на самом деле… — И, более мрачно: — Но, боюсь, что наше дело гораздо серьёзнее, чем простое исчезновение. В действительности…
Зазвонил телефон, и после минутного сомнения Хамблби ответил. Звонок предназначался ему; и, когда несколько минут спустя он повесил трубку обратно, его лицо было сурово.
— Они нашли труп человека, — сказал он, — в трёх милях отсюда у путей в сторону Борлстона. У него нож в спине и травмы от падения из поезда. По их описанию лица и одежды, это совершенно определённо Годжетт. И столь же понятно, — он кивнул в сторону платформы, — из какого поезда его должны были вышвырнуть… Теперь моя самая главная работа — допросить всех пассажиров. И всякому, кто окажется в купе в одиночестве, придётся очень многое мне объяснять.
___Большинство пассажиров к этому времени уже покинули купе и стояли на улице в различной степени недоумения и раздражения, требуя объяснений. По команде Хамблби они, несмотря на протесты, были заведены вместе с проводником, носильщиками и мистером Мэйкоком в зал ожидания. И там при участии Фена в качестве заинтересованного наблюдателя началось Большое Дознание.
___Его итоги были столь же поразительны, сколь и достойны упоминания. За исключением машиниста, во всём составе на участке между Борлстоном и Клоу находились всего девять пассажиров, и каждый из них имел ещё двоих, готовых подтвердить, что всё время тот (или та) вёл себя невинно, как младенец. С Феном сидели пожилой бизнесмен и молодой человек; в другом купе тоже были сразу трое людей, не связанных друг с другом родством, знакомством или профессией; и даже у проводника были свидетели его невиновности, ибо от самой Виктории его сопровождали в пути двое собачников, обречённых на такой способ путешествия парой шаловливых щенков, которых они везли в Брэмборо. Никто из этих девятерых не выходил, не видел и не слышал ничего подозрительного. Никто из них (ибо в вагонах коридора не было) не имел ни малейшей возможности пропасть из поля зрения двоих своих спутников. Никто из них не спал. И если не было неизвестного пассажира, путешествовавшего в одном из пустых купе, а затем исчезнувшего тем же образом, что и Бейли (предположение, которое Хамблби был уже готов принять на веру), казалось очевидным, что лишь сам Годжетт мог отправить себя в небытие.