- Золотые слова, товарищ начальник, именно по случаю. Выручил человека из беды. Пришел, уговаривает: знакомые заболели, на курорт лечиться едут, деньги нужны. Купил, пусть, думаю, полежат, может быть, заработаю на них полсотни. Много ли старику нужно?
- У кого купил?
- Есть такой Худаяр Балакиши оглы, почтенный человек, моряк, капитан. Фуражку с золотым гербом носит.
- Твой старый знакомый?
- Мы с ним были знакомы до войны, потом раззнакомились.
- Ну, вот что, - перешел к делу Рустамов. - Давай пальто, получай официальную расписку. Пальто надо вернуть тому, у кого они украдены.
- Украдены? - спросил Гасан. - А я за них две с половиной тысячи заплатил, последние сбережения отдал. Кто же теперь вернет эти деньги бедному старику?
- Аллах! - ответил Рустамов. - Впрочем, если тебя наша официальная расписка не устраивает, позовем понятых, составим протокол, начнем следствие.
- Не хочу утруждать таких занятых людей, как вы, - прошамкал Гасан. Итак не поленились, ночью ко мне пришли.
Нырнув за ситцевую занавеску, отгораживающую угол комнаты, он, тяжело сопя, начал там возиться, а немного спустя появился, неся на вытянутой руке два пальто.
В третьем часу утра на асфальтовом шоссе в Гюмюштепе, невдалеке от домика Худаяра, остановилась машина, на которой приехали капитан Рустамов, его помощник Керимов и судебно-медицинский эксперт Петров. Чингизов обменялся с Рустамовым несколькими словами и, прихватив с собой Денисова и Акопяна, уехал в город.
Рустамов и его спутники, дождавшись рассвета, не входя пока в дом, принялись тщательно изучать следы. У большого карагача Рустамов остановился, осмотрел след и сказал: "Москвич". От следа машины к дому вели два следа.
Судя по размеру туфель и - глубине отпечатка, они принадлежали крупному, грузному человеку. Вторые следы были оставлены новенькими чехословацкими босоножками. Обладатель босоножек шел не рядом, а сзади человека в туфлях, и босоножки иногда ступали по следам, оставленным туфлями. Эти следы потом повторились в комнате, где лежал труп Худаяра.
Эксперт бережно собрал валявшиеся рядом с трупом документы умершего. Осмотр трупа заставил эксперта: задуматься. Худаяр был, конечно, убит. Смерть наступила от перелома шейного позвонка. Удар был нанесен сзади. Но чем? Не было типичных следов, оставляемых, тяжелым предметом. На коже прослеживалась узкая полоска кровоподтека толщиной в большой палец. Такой кровоподтек оставляет, например, удар эластичной резиновой трубкой. Но трубкой нельзя переломить шейный позвонок у взрослого и довольно крепкого человека, каким был убитый. Так эксперту и не удалось решить загадку, как был убит Худаяр. Но то, что он был убит, не оставляло, разумеется, никаких сомнений.
- Кажется, все, - резюмировал Рустамов.
Усевшись в машину, они подъехали к сельскому милицейскому пункту, послали милиционера разбудить председателя сельсовета, и вскоре у домика Худаяра уже собралась толпа сельчан. Они с любопытством наблюдали, как Рустамов и его помощники осматривали все вокруг. Эксперт, предупрежденный Рустамовым, повторно осмотрел труп убитого и громогласно констатировал, что покойник, по всем признакам, накурившись, анаши, уронил костыль, который валялся рядом с трупом, и, потеряв равновесие, упал, ударился о край стола и сломал себе шею.
Внимание Рустамова привлекла какая-то женщина с ребенком на руках, что-то оживленно рассказывающая жительницам Гюмюштепе. Улучив момент, он незаметно отозвал ее в сторону и спросил, что такое она рассказывает. Словоохотливая женщина во всех подробностях сообщила, как она возвращалась из города на электричке, а потом села в попутную машину, и та подвезла ее до дому.
- Так вот, этот Худаяр в машине из города ехал, и я рядом с ним сзади сидела. Он слез, заплатил, потом у ресторана на пляже высокая русская красивая женщина тоже слезла и тоже заплатила...
- Какая женщина? - поинтересовался Рустамов.
- Очень высокая, светлые волосы, красивая. Только злая.
- А ты что, с ней разговаривала? - спросил Рустамов.
- Разговаривала? Стану я с посторонними людьми разговаривать! - сказала женщина.
- Откуда же ты знаешь, что она злая?
- Я с ребенком ехала, вот с ним, с Эльханчиком, а она даже ни разу не повернулась. А добрая женщина всегда обернется к ребенку.
- Ну, а дальше что?
- А дальше ничего. Доехала, дала шоферу деньги, слезла и домой пошла.
- А шофер какой из себя был?
- Ай, киши, ты тоже спрашиваешь! Разве порядочная женщина станет рассматривать постороннего мужчину!
Поручив председателю сельсовета и участковому милиционеру позаботиться о трупе, так как покойник был одинок и родни не имел, Рустамов со своими помощниками отбыл в город. Спустя некоторое время он докладывал полковнику Любавину и майору Чингизову результаты.
Любавин слушал его, не перебивая, и только делал карандашом краткие заметки в своем большом настольном блокноте. Записав слово "Москвич", он дважды подчеркнул его. Когда Рустамов кончил доклад, Любавин спросил:
- А что вы можете сказать об автомашине, на которой, как вы предполагаете, приезжали к дому Худаяра преступники?
- "Москвич", новый. Приобретен не более месяца-двух назад. Водитель его или неопытный, или очень нервничал, а скорее всего и то и другое.
- Доказывайте! - коротко заметил Любавин.
- Покрышки "Москвича" не имеют следов износа, значит, машина очень мало находилась в эксплуатации. Машина не оставила также никаких следов масла и горючего, значит, заводская подгонка еще не разболталась. Машина до дома шла сравнительно уверенно, но тормознули ее резко. Так делают молодые водители. Возвращаясь, машина немного восьмерила, значит, водителъ или был нетрезв или нервничал.
- Так. Все? - спросил Любавин.
- Нет, если разрешите.
- Продолжайте.
- Машина принадлежит индивидуальному владельцу.
- Доказывайте! - снова повторил Любавин.
- Машина новая, - продолжал Рустамов. - Для предприятий "Москвичи" в Советабад поступили только в начале первого квартала. Они эксплуатируются на полную мощность, и автообувь у них за это время изрядно поизносилась. А новые покрышки поступят к нам только осенью. В конце второго квартала через магазин Горпромторга было продано восемнадцать "Москвичей".
- Значит, если согласиться с вами, - заметил Любавин, - а я не вижу оснований не соглашаться, нам нужно установить владельцев восемнадцати "Москвичей" и определить, кто же из них приезжал вчера вечером в Гюмюштепе.
- Владельцы восемнадцати "Москвичей" установлены. - Рустамов расстегнул планшет и вытащил оттуда листки бумаги. - Вот их список. Я успел захватить его в магазине по пути к вам.
- Так, - заметил Любавин, просматривая списки, и начал читать вслух: Мамедов - токарь завода им. Ленина, Сигалов-мастер механического завода, Гасанов- врач карадаглинской районной больницы, Джеванширов - профессор медицинского института, Хуршудов - мастер спорта, Кокорев - профессор, Хайранов - шофер, Теймурян - электросварщик, Алиев - народный артист республики и так далее. Восемнадцать человек, восемнадцать адресов, восемнадцать профессий. И никого из них не спросишь: ты приезжал в Гюмюштепе убивать Худаяра Балакиши оглы? Мы не можем оскорбить подозрением ни одного советского человека, не имеем права. И мы обязаны установить убийцу и тоге, кто его привез и, вольно или невольно, стал соучастником преступления. Значит, проверка. Негласность, быстрота, тщательность и секретность, подчеркиваю, абсолютная секретность, - таковы условия этой проверки. Не оскорбить подозрением человека, не спугнуть розыском преступника и обнаружить его возможно в кратчайший срок, а обнаружив, уже не выпускать ни на секунду из своего поля зрения. Так, товарищ капитан?
- Так точно! - ответил Рустамов.
- Давайте решать, как мы практически проведем эту операцию.
- Нужно будет расширить нашу группу, - сказал майор Чингизов.
- Вы намерены взять розыск в свои руки? - спросил. Любавин.
- Да, - ответил Чингизов.
- А что предложит товарищ капитан?