- Если сочтете возможным и нужным, поручите это дело нам, - ответил Рустамов.
- Но насколько я знаю, - заметил Чингизов, - в отделе, кроме вас, всего два оперативника. И если даже вы оставите все ваши дела, то и тогда эта работа может у вас затянуться на весьма длительный срок. Так?
- Если разрешите, товарищ майор, не совсем так, - возразил Рустамов. У нас в отделе, действительно, три оперативника. Один сейчас в командировке, значит, остаются два. Но у меня есть возможность двинуть, на это дело не двух, а если понадобится - и тридцать, и пятьдесят человек, умеющих успешно решать боевое задание в пределах поставленных им границ.
Любавин, не вмешиваясь, внимательно вслушивался в этот диалог.
- Откуда они у вас? - удивился. Чингизов. - Или вы намерены снять с постов всех милиционеров в вашем отделении?
- Ни одного, - ответил Рустамов. - Это было бы как раз полным отсутствием секретности. Наших милиционеров все знают в лицо и все знают предел их служебных обязанностей.
- Вы говорите загадками!
- Никак нет, товарищ майор, никаких загадок. С нами сотрудничает штаб бригадмильцев, и я являюсь членом этого штаба. Ребята как на подбор. Рабочие, студенты, отличные спортсмены, многие из них велосипедисты. Мы с ними давно дружим, и они привыкли выполнять наши задания скромно, тихо, тактично, без излишнего любопытства, как и полагается настоящим общественникам, друзьям советской милиции. Вот их я и пущу по следам всех восемнадцати "Москвичей", и думаю, что уже завтра к вечеру мы будем иметь исчерпывающие сведения об их владельцах. А когда круг сузится, тогда, конечно, слово за майором Чингизовым.
Любавин, иронически улыбаясь, взглянул на Чингизова и неожиданно спросил:
- Товарищ майор, вы, кажется, большой любитель футбола?
- Да, а что? - недоумевая, ответил вопросом на вопрос Чингизов.
- Да так, ничего. Я хотел просто футбольной терминологией определить итог нашей беседы. А итог таков: 1:0 в пользу капитана Рустамова. На том и порешим. Действуйте. У вас все?
- Нет, товарищ полковник, еще одно обстоятельство, которое, я считаю, нужно доложить.
- Докладывайте.
Капитан Рустамов повторил Любавину то, что рассказала ему женщина с ребенком. Чингизов даже приподнялся с места. В одной машине с Худаяром была высокая женщина, и они приезжали в Гюмюштепе за час или два до того, как была совершена кража в квартире Азимова.
- Не будем терять и этой ниточки, - заметил Любавин, - и не будем торопиться с выводами. Спасибо, товарищ капитан. Вы хорошо выполнили задание. А сейчас попробуйте решить еще одну небольшую задачу. Когда вернетесь в свое отделение, позвоните в институт и пригласите к себе инженера Азимова. Верните ему пальто, пусть распишется в получении, и можете рассказать ему нашу с вами гласную версию о воре и его судьбе. Объявите ему о закрытии следственного дела о квартирной краже. А потом уже свяжетесь со мной.
Любавин встал, пожал Рустамову руку и, подождав, пока тот выйдет за дверь, довольно улыбаясь, сказал. Чингизову:
- Каков парень, а? Я не удивлюсь, если через два-три года встречу его в числе руководителей Советабадского уголовного розыска. Еще десяток таких рустамовых - и преступникам придется менять адреса. А теперь вот что. Вы, кажется, хорошо знакомы с директором института, где работает Азимов.
- Да, он был директором того завода, где мне пришлось работать инспектором по технике безопасности.
- Так вот, позвоните ему сейчас, объясните, что инцидент с кражей Азимова исчерпан. Неплохо будет, если он сам вызовет Азимова на откровенный разговор и сделает ему соответствующее внушение по поводу его работы, которую тот брал домой. И, кстати, вы докладывали, что там был еще какой-то справочник с грифом "Для служебного пользования".
- Да, справочник Скворцова, - сказал Чингизов.
- Так вот пусть заодно сделает внушение и библиотекарше института. Причем объясните ему, что все эти замечания исходят из просьбы капитана Рустамова. Вашего имени пусть он не называет, чтобы не ссорить вас с приятелем. Вы меня поняли?
- Ясно, - ответил Чингизов.
- Идите звоните, а через час возвращайтесь ко мне.
"СЛУЧАЙНОЕ" ЗНАКОМСТВО
В те часы, когда оперативники мчались к дому убитого Худаяра, а Вася в своей комнате терзался бессоницей и кошмарами, Татьяна неторопливо поднималась по лестнице на второй этаж Дома офицеров, приветливо раскланиваясь со знакомыми и своими партнерами по самодеятельному эстрадному ансамблю.
Полковника Семиреченко она застала у стенда, на котором красовались портреты участников ансамбли. Татьяне нетрудно было догадаться, что смотрит он главным образом на ее портрет. Ей очень удавалось одухотворенное выражение лица с мягкой грустью. Именно так и сумел запечатлеть ее фотограф. Скольких ввела в заблуждение эта маска, под которой таилась опаснейшая хищница, в сколькие доверчивые сердца проникла она, действуя этим печальным взглядом своих голубых глаз.
С инженер-полковником Николаем Александровичем Семиреченко, крупным специалистом в области вооружения, прибывшим из Киева в Советабад в служебную командировку, Татьяна познакомилась "случайно" по настойчивой рекомендации Владимира Соловьева. Она сидела в вестибюле гостиницы "Приморская", дожидаясь своей очереди к маникюрше. В дамском салоне было много клиенток. Судя по тому, что она часто поглядывала на часы, Татьяна, видимо, очень торопилась. Вдруг она безнадежно махнула рукой, вышла из вестибюля и направилась к стоящему у подъезда гостиницы такси как раз в тот момент, когда к машине подошел инженер-полковник Семиреченко.
- Машина занята товарищем полковником, - сухо сказал ей шофер, отдавая дань уважения военному.
- Пожалуйста, пожалуйста, - уступил ей машину Семиреченко.
- Нет, что вы, я подожду другую, - смущенно ответила Татьяна.
- Знаете что, - сказал полковник, - давайте решим вопрос полюбовно. Думаю, что шофер не будет на нас в обиде. Мы завезем вас, куда вам нужно, а потом поедем дальше. Я же вижу, что вы очень торопитесь.
- Я просто боялась остаться без обеда, - простодушно рассказывала по пути Татьяна. - Я обедаю в столовой Дома офицеров. Там вкусно и дешево кормят, но если придешь позже, то ничего хорошего не застанешь, а я, грешная, люблю вкусно поесть, - рассмеялась она.
Полковник изъявил желание отведать обед в столовой Дома офицеров, тем более, что в ресторане при гостинице приходится очень долго ждать, пока подадут.
На следующий день Татьяна в столовую не пошла, а через день, зайдя туда, заметила полковника Семиреченко, стоявшего у дверей и внимательно читавшего афишу, извещавшую о концерте эстрадного ансамбля.
Татьяна приветливо поздоровалась с ним, полушутя спросила, неужели столь солидного полковника может интересовать эстрадное, да еще самодеятельное искусство.
- Если хорошее, то может, - ответил полковник и спросил: - А этот коллектив хороший? Вам доводилось его слушать?
- Доводилось, - улыбнулась Татьяна, - но судить мне трудно. Говорят, на вкус и цвет товарищей нет. Приходите вечером, послушайте, а потом скажете свое мнение.
- А вы придете?
- Обязательно, - ответила Татьяна.
- Тогда разрешите запасти и для вас билетик?
- А вот этого делать не следует. У меня здесь свое постоянное место.
Полковник Семиреченко, не желая показаться назойливым, больше на своем приглашении не настаивал.
Велико же было его удивление, когда взвился занавес и он увидел в группе участников ансамбля свою новую знакомую. Татьяна была в тот вечер, как говорится, в ударе. Вальс "Советабадские огни" и сменившая его музыкально-танцевальная сценка "Отдых на привале", которую она исполнила со своим партнером лейтенантом Азером Гулиевым, вызвали бурю аплодисментов. До слез тронула не только полковника Семиреченко, но и многих зрителей, бывших фронтовиков, знакомая всем песенка "В землянке". Много искреннего чувства, лирики и печали сумела внести Татьяна в эту песню. Ей бисировали, и опять прозвучало в зале "...до тебя мне дойти не легко, а до смерти четыре шага". Эти "четыре шага" Татьяна произнесла как-то по-своему, почти шепотом, что произвело большое впечатление.