Вася подписал протокол обыска, и подполковник, освободив вызванных им сотрудников, продолжал допрос:
- Так, значит, ваша мама дала вам на прогулку в Москву столько денег?
- Да! - сам не зная почему, продолжал врать Вася.
- Хорошо, мы уточним это обстоятельство. - А правду говорить вы намерены?
- Я говорю правду, - пролепетал Вася.
- Тогда лучше молчите, - сказал подполковник. - Говорить правду буду я. Но я обязан напомнить вам, что уголовный кодекс предусматривает смягчающие обстоятельства в случае искреннего, чистосердечного раскаяния обвиняемого и полного разоблачения им как самого себя, так и своих соучастников. Я понятно излагаю?
- Понятно, - выдавил из себя побелевшими губами Вася.
- Жду ваших показаний.
- Я ни в чем не виноват! Я не изменял Родине! Я никогда не был шпионом.
- Так, ну что же, мы вам напомним то, что вам сейчас очень хочется спрятать от нас или забыть. Вы привезли в Москву фотоаппарат марки "Зенит", в котором находилась пленка со снимками секретной работы советского инженера, добытыми шпионским путем. Почувствовав, что за вами следят, вы решили подложить свой аппарат гражданину, сидевшему рядом с вами на футбольном матче, и взамен взяли его аппарат. Так?
- Нет, у меня не было никаких шпионских снимков. Это неправда!
- А что же тогда содержалось в вашем аппарате?
- Не знаю, обыкновенная фотопленка. Я хотел снимать Москву.
- Лжете, лжете, Кокорев, - брезгливо поморщившись, произнес подполковник. - Снимать Москву хотел, как он утверждает, и гражданин, которому вы подсунули свой аппарат. А, кстати, как вы попали на стадион? Как вам удалось так быстро достать билеты, да еще на такие хорошие места? Вы ведь только вчера приехали в Москву. Не так ли?
- Я купил их у входа на стадион, - ответил Вася.
- Опять ложь! А вот сосед ваш знал, для кого он припас те два места, на которых сидели вы и ваша подруга. Кстати, как ее фамилия, где она работает, где живет?
- Ее зовут Нонна, а где работает и как фамилия, честное слово, я не знаю.
- Вот сейчас вы впервые за все время сказали правду. Так вот, не будем вас больше терзать вопросами о том, что нам известно и без вас. Ответьте на то, что мы хотим узнать, кто вас послал в Москву с этой фотопленкой?
- Никто меня не посылал. У меня не было никакой пленки.
Подполковник поднял телефонную трубку и приказал: "Введите арестованного".
Вася сидел, не шевелясь. Он не повернул назад голову и тогда, когда услышал сзади шаги.
- Подойдите поближе, - приказал подполковник. - Садитесь вот здесь, - и он указал на стул против Васи.
- Кокорев, вы узнаете этого человека?
Вася поднял голову. Перед ним сидел его сосед по стадиону, только сейчас он был без темных очков.
- Нет, - ответил Вася.
- А вы его узнаете?
- Да, - ответил вошедший. - Он сидел слева от меня на стадионе с какой-то девушкой. Это он мне подсунул свой аппарат, и из-за него я, честный человек, оказался здесь.
- Уведите его, - приказал подполковник.
Арестованного увели.
- Что вы теперь скажете, Кокорев?
Вася молчал.
- Вы же знаете, кто этот "честный" человек.
- Нет, не знаю, - ответил Вася.
- Так я вам скажу, кто он. Это крупный шпион, прибывший в Советский Союз под видом иностранного туриста. Вот кому вам, Кокорев, было поручено передать фотокопию секретной работы.
Только сейчас до Васиного сознания дошло все, что с ним произошло. В ушах звенело страшное слово: "шпионаж"... Он вскочил с места и закричал:
- Нет, нет, я не шпион! Я ничего не знал о чертежах! Я вам расскажу все.
- Сядьте, успокойтесь, выпейте воды. Ваша участь, Кокорев, зависит только от вас. Говорите всю правду, не утаивая ничего. Ваши показания будут записываться. Ясно?
- Да. Я скажу все, - ответил Вася. Подполковник поднял трубку и приказал прислать к нему капитана Джабарова.
Вася сидел, опустив голову. Кто-то вошел и уселся сбоку за маленьким столиком. Вася услышал, как зашуршала бумага.
- Итак, рассказывайте.
- Я не знаю, с чего начать. Только, поверьте мне, я не шпион! Я ничего не знал, ни о какой секретной пленке не знал.
- Кто и зачем вас послал в Москву? - четко повторил вопрос подполковник.
- Я расскажу все. Петр Афанасьевич сказал, что я могу заработать много денег и хорошо провести свои каникулы. Он велел мне положить фотоаппарат рядом с собой и сказал, что мой сосед обменяется со мной аппаратом, а я найду в аппарате пять тысяч рублей. Это все, что он от меня потребовал.
- Кто такой Петр Афанасьевич?
- Я не знаю его фамилии. Меня с ним познакомила одна моя знакомая.
- Какая знакомая?
- Ее зовут Татьяна. Я познакомился с ней на водной станции.
- Где она вас познакомила с Петром Афанасьевичем?
Вася вспомнил сцену у Худаяра, замялся, что не прошло мимо внимания подполковника, и ответил:
- У нее дома, в день ее рождения.
- Он объяснил вам, что вы повезете в своем аппарате?
- Да он сказал, что там бриллианты, которые он отобрал в войну у богатых немцев и хочет продать.
- Кому?
- Тому, кому я должен их передать.
- Это ваш единственный разговор с Петром Афанасьевичем.
- Да, - солгал Вася.
- И вы после первого знакомства согласились принять участие в столь сомнительной операции?
- Да.
- Не верю.
- Товарищ подполковник, разрешите задать вопрос арестованному, отрываясь от протокола, спросил капитан.
Васю поразил знакомый голос, и он только сейчас посмотрел в его сторону. Сзади за столиком сидел его дорожный спутник и виновник ареста Гога Габуния. Вася широко раскрыл глаза от изумления. Подполковник улыбнулся.
- Вы, кажется, знакомы с капитаном Адилем Джабаровым?
- Да, нам уже приходилось с ним встречаться, - ответил вместо Васи Джабаров. - Позвольте задать ему вопрос.
- Пожалуйста!
- Скажите, Кокорев, что вы делали на своем "Москвиче" в Гюмюштепе вечером в прошлый понедельник?
Вася понял, что они все знают. И он рассказал про смерть Худаяра.
- А ваша знакомая знала про все ваши дела с этим Петром Афанасьевичем?
- Нет, нет, что вы! - воскликнул Вася. - Она ничего не знала, и Петр Афанасьевич сам просил ни во что ее не посвящать. Это чудесная женщина! Я виноват перед ней. Только теперь я понимаю, как я низко поступил, что связался с этой Нонной, из-за которой все произошло. Татьяна ждет меня. Мы с ней должны встретиться. Она мне подарила на память вот это, - и Вася указал пальцем на маленькую перламутровую пуговицу, поблескивающую на столе.
Кокорев рассказал дальше, где и как они условились встретиться с Татьяной, какие он должен дать ей телеграммы.
- Завтра ровно в три часа дня я должен дать телеграмму маме, а Татьяна к ней позвонит. Как она будет нервничать, если не получит от меня телеграмму! Вы меня ведь не отпустите? - спросил Вася, вопреки всему надеясь, что вот сейчас кончится этот допрос и, может быть, его отпустят в уютный номер гостиницы на Маросейке.
- Нет, Кокорев, мы вас, конечно, не отпустим. Не можем. Вольно или невольно, но вы стали соучастником серьезных преступлений. Правда, ваше чистосердечное раскаяние, несомненно, смягчит вашу участь, но вам еще придется предстать перед судом в качестве соучастника, пусть невольного, но соучастника преступлений, совершенных врагами Родины. Вам предстоит еще отвечать на много вопросов. Вы должны будете сказать правду в лицо тем, кто вовлек вас в свою гнусную, преступную шайку. Наберитесь мужества и, если хотите хоть в будущем стать честным гражданином, расскажите все. Подпишите протокол. Вот здесь и здесь, внизу на каждой странице.
Вася подписал, и его увели.
Поезд Советабад - Москва Адиль Джабаров догнал в Воронеже. Мы уже знаем, как он познакомился с Василием Кокоревым и чем это знакомство завершилось. Кокорев, конечно, не знал того, что его случайный знакомый Гога Габуния, он же капитан Адиль Джабаров, тоже присутствовал на международном футбольном матче и наблюдал в свой бинокль не за матчем, а за Василием Кокоревым. За Васиным соседом справа тоже внимательно наблюдали две пары очень острых глаз. И мимолетный жест, которым были обменены фотоаппараты, не прошел мимо внимания контрразведчиков.