Как же бабы любят перекладывать свою вину на других.
- Согласна! Не свяжись я с таким уродом как ты, этого бы не случилось. – выворачивает она, снова скидывая на меня свою вину.
- А ты у нас ангел воплоти? – с ехидной улыбкой, больше похожей на оскал, интересуюсь у нее.
- Я ничего никому плохого не сделала, в отличии от вас.
- Ты лишила меня сына!
- Ты сам себя его лишил!
- Если бы я знал…
- Удобно, ничего не скажешь. – хмыкнула она, перебивая меня. – Только я в это не поверю.
- Ты, о чем? – на секунду теряюсь.
- О словах твоей матери, когда моя к ней приходила. К сожалению, я не знала о ее намерениях, иначе бы не пустила. Моя мама еле домой дошла, после общения с твоей, потом таблетки горстями еще неделю хлебала. – в ее глазах стояла неподдельная ненависть. – Ей повезло, что меня рядом не оказалось, скажи она мне такое, меня бы даже живот не остановил, твоя мать в тот же день лишилась своего гнусного языка.
- Мать знала? – искренне удивился я, пропуская все остальные слова мимо ушей.
- Туманский, не прикидывайся селедкой. Если смертью матери ты бы еще мог прикрыться, то друг твой жив и здоров. – снова заставляет меня удивиться.
- Какой друг?
- Леня. Он видел меня с коляской, еще поулыбался, сообщил, что ты в армии себе жену нашел и остался в том городе жить.
- Он мне ничего не говорил. Ты врешь! Он не мог такое скрыть. – твердо заявил я, приходя в себя.
- Хорошо играешь. Если бы не знала какая ты сволочь, обязательно поверила бы.
- Тоже самое я могу сказать о тебе. – парировал в ответ.
- Вот и замечательно, я сволочь, гадина и все остальное, что ты обо мне говорил, поэтому держись от меня и моей семьи подальше, а то вдруг, свою голубую кровь запачкаешь.
- Я хочу общаться с сыном, – не сдаюсь я, игнорируя очередной выпад Витки.
- Опять двадцать пять, – закатила к потолку свои глазищи, обрамленные длинными ресницами. – Я уже отвечала, хотеть не вредно, хоти себе на здоровье, но где-нибудь там, в сторонке. – показала рукой в сторону лифта.
- Ты можешь хоть минуту помолчать и выслушать мое предложение? – сдержано спросил Виту.
- Я могу и то, и другое, но вот хочу ли, другой вопрос.
- Я предлагаю компромисс, который устроит нас обоих. – начинаю говорить быстро, пока она вновь не начала изливать свой яд. – Ты представишь меня детям, как дальнего родственника, который находился в длительной командировке и только недавно вернулся. Так я смогу общаться с Алексеем и не раскрывать правды, пока он не вырастет. Таким образом все останутся довольны. Как говорится, и овцы целы, и волки сыты. – закончил я известной поговоркой.
- Слышь, баран, – еще пуще прежнего зашипела она, сжимая свои тонкие ручки в кулачки. – Я быстрее своими клыками тебе глотку перегрызу, чем подпущу к детям.
- Ничего я твоим детям не сделаю. – стараюсь ее успокоить ровным голосом и словами, не обращая внимания на то, как она вывернула поговорку. Сам виноват, не стоило так говорить. Знал же, что к любому слову может прицепиться. – Скажем им, что двое еще мелкие и ты боишься мне их доверить, а с Лешкой буду видеться и общаться.
- Иди к черту, Туманский! Там тебе самое место!
- Я смотрю, ты не усвоила урок. – решил припомнить ей устроенные проблемы. – Мало забот в бизнесе свалилось за последние дни? Еще хочешь? Не боишься, что клиентка все-таки подаст на тебя в суд и ославит твой салон во всех сетях?
- Не боюсь.
- Кроме нее еще много подобных баб может появится и нанести урон твоему бизнесу. Так не долго и разорится. – угрожал я, пытаясь заставить ее согласиться со мной.
- Туманский, ты идиот, если думаешь, что я поставлю работу выше своего ребенка. Можешь даже, как в девяностые, ночью сжечь мой салон, мне плевать. Один раз выкарабкалась, и второй справлюсь. – Витка, хоть и говорила тихо, чтобы нас не слышал весь подъезд и соседи, но злость чувствовалась в каждом слове.