не смотрел на нее.
Шехина не покидала Йосефа и в тюрьме, поэтому в любом деле ему сопутствовал успех. Начальник тюрьмы
назначил его надзирать над остальными узниками, ибо увидел в нем добросовестного работника.
Вот уже десять лет провел Йосеф в темнице — во искупление того, что говорил лашон ара на своих
десятерых братьев. А через десять лет произошло событие, которое вновь изменило судьбу Йосефа.
На сей раз все случилось в доме фараона. Провинились главный виночерпий и главный хлебодар, которые
подносили фараону угощения. И что же? В чаше с вином была обнаружена муха, а в булочке — камень.
Обоих, естественно, тут же бросили в тюрьму, ибо заподозрили в оскорблении царского достоинства.
Двенадцать месяцев высокопоставленных царедворцев допрашивали, после чего их должны были вывести
на казнь. Прислуживать им назначили Йосефа.
И вот как-то утром, когда Йосеф вернулся из дома Потифара, выполнив там очередную работу, он застал
виночерпия и хлебодара в подавленном состоянии.
— Почему вы оба сегодня так печальны? — поинтересовался Йосеф.
— Сегодня ночью мы видели очень странные сны, но здесь некому их растолковать, — ответили они.
Йосеф подумал, что вполне мог бы растолковать их сны, но не хотел, чтобы они решили, будто он подобен
египетским магам, которые так гордятся своими “природными” способностями. Он-то понимал, что человек
может узнать заключенное в ночном видении только с помощью Ашема.
Тем не менее они поведали Йосефу свои сны. Вначале рассказывал главный виночерпий. В его сне
содержалось не только пророчество, касающееся его самого, но и были предсказаны события, которые
произойдут с народом Йосефа.
— Мне снилась цветущая виноградная лоза, на которой я отчетливо видел три ветви — рассказывал он. —
На ветках распустились цветы, появились завязи, а затем — молодые плоды. Я сорвал несколько
виноградин, выжал из них сок в чашу фараона и дал ему выпить.
Руах акодеш (святое провидение) осенил Йосефа — он понял, о чем этот сон.
— Ты сообщил мне добрую весть, — сказал он виночерпию. — Виноградная лоза — это еврейский народ,
который будет отправлен в изгнание в Египет. Три цветущих побега — это Моше, Аарон и Мириам, которые
помогут евреям освободиться от египетского рабства. А за добрую весть, которую ты мне сообщил, я
истолкую твой сон в хорошую сторону. Через три дня у фараона день рождения. Поэтому о тебе вспомнят и
выпустят на свободу, восстановив в прежней должности.
— Йосеф прав! — воскликнул хлебодар. — Мой сон закончился толкованием сна виночерпия, и обо всех
этих событиях я уже знаю. А теперь и я хочу рассказать тебе свой сон. Мне приснилось, что я несу на голове
сразу три корзины с хлебом, поставленные одна на другую. В верхней корзине — всевозможные сладости,
которые клюют птицы.
— Этот сон содержит недоброе пророчество, — объявил ему Йосеф. — Он означает, что евреям предстоят
три изгнания, после которых наступит четвертое—и оно будет самым тяжелым; это эдомское изгнание. Что
же касается тебя, то твой сон намекает на то, что через три дня (опять же по случаю дня рождения фараона)
тебя повесят, и птицы будут клевать твое тело.
— Действительно так! — вскричал виночерпий. — Именно эти события я видел в конце своего сна.
Рассказав виночерпию, что означает его сон, Йосеф попросил его о маленькой услуге:
— Когда тебя восстановят в прежней должности при дворе, расскажи, пожалуйста, фараону, что я ни в чем
не был виновен. Меня похитили из страны евреев, продали в рабство, бросили в тюрьму,— но я не знаю, в
чем моя вина.
— Я непременно вспомню о тебе, — пообещал виночерпий.
Через три дня все предсказанное Йосефом сбылось (ибо Ашем выполняет обещания, данные цадиком). По
случаю дня рождения фараона была объявлена всеобщая амнистия — и многих заключенных выпустили.
Суд пересмотрел дело виночерпия, и того освободили “за отсутствием состава преступления”, единодушно
признав, что муха могла залететь в кубок случайно. А вот заключение по делу хлебодара было суровым и
звучало так: “Камень, обнаруженный в тесте, считать намеренным оскорблением царского достоинства.
Признать виновным и приговорить к смертной казни”.
Хлебодара тут же повесили, а виночерпия возвратили во дворец. Оказавшись вновь при дворе, главный