— Четырех.
— Где же они?
— Двух — «иностранцам», а одного нашим. — Прохор смутился.
— Ну, ладно, ладно, — опять повторил дед Игнат. — Ступай по воду. Не теряй время.
Прохор скинул маскхалат, забрал в чулане ведра и пошел на колодец.
Вернулся быстро. Запыхался… Вылил воду в бак и собрался выходить из дому. Тут его окликнул дед:
— Проша!
— Ау.
— Проша, а догнать-то осилишь?
— Осилю. Осилю, дед.
Таня была дома одна. Наталья Александровна еще не вернулась из школы. Марьюшка ушла к соседке разжиться закваски для хлеба.
Прошка долго стучался. Но в сени никто не вышел. Тогда он зашел в хату и остановился у порога. Таня, услышав, что кто-то вошел, спросила:
— Мамочка, это ты?
Прохор оробел.
— Кто там?
— Это я, Берестяга.
— Проша? Иди сюда!
Он разделся и осторожно, словно по стеклянному полу, прошел за перегородку, где лежала Таня.
— Здравствуй, Проша… Садись.
— Я и постою.
— Тебе надо скоро уходить?
— Нет. Сколько угодно могу побыть…
— Страшная… я стала? Да?
— И вовсе нет, — запротестовал Берестяга. — Ты всегда красивая.
Он и сам не знал, как произнес эти слова. Таня тоже смутилась.
— Ты очень добрый, Проша.
Он еще больше смутился от ее ласковых слов.
Таня стала расспрашивать об охоте.
О лесе, о зверях Берестяга знал не меньше любого опытного охотника. Его учителями были не только отец, дед Игнат, Скирлы, но и сами звери.
Он не ожидал, что Таню может так заинтересовать охота. А она слушала его внимательно-внимательно.
Пришла Марьюшка. Поздоровалась и ласково ему улыбнулась. Прохор невольно подумал: «А я, дурак, ей фиги показывал… Все из-за бабки. Темный она человек».
Прохор даже вздохнул.
— Ты что, Проша?
— Так просто… Скоро поправишься?
— Теперь скоро. Фельдшер говорит, что дней через десять можно уже будет на улицу выходить. А ты пойдешь завтра в школу?
— Пойду.
— Молодец. — Таня протянула свою худенькую, бледную, словно в ней не было ни кровиночки, руку и слабо пожала руку Прохора. — Молодец, Проша. Знаешь, что я придумала? Приходи ко мне учить уроки. Я ведь тоже отстала. Вместе и будем догонять. Хочешь?
— Я-то хочу. А Наталья Александровна не заругается?
— Мама? Что ты? Мама тебя очень любит.
Прохор засобирался домой, как только пришла из школы Наталья Александровна.
— Посиди, — попросила Наталья Александровна. — Я ведь тебя давно не видела. Как дедушка себя чувствует?
— Отпускает болезнь.
— Собираюсь все его навестить, да… да вот, ни одной минутки свободной нет. Передай, пожалуйста, дедушке мой поклон и скажи, что мы никогда не забудем того, что он для нас сделал. И тебе, мальчик мой, спасибо. — Наталья Александровна подошла к Прохору, обняла, прижала его голову к груди и стала ласково гладить по голове.
Прохору на мгновение даже показалось, что это объятие матери. Он замер и закрыл глаза. Точно так же его гладила по голове мать. Тоска холодным острым лезвием вонзилась в сердце. Словно почувствовав это, Наталья Александровна тихо заплакала.
— Не надо, мама, — попросила Таня, — не надо.
— Не буду. Это я так. — Самарина отошла от Прохора.
— Мамочка, Проша завтра в школу идет.
— Правда?.. Наконец-то, Проша. Молодец. И вот что я тебе скажу. Не обращай внимания на тех, кто станет над тобой посмеиваться и говорить всякую чепуху. Будь выше этого. Договорились?
Прохор проснулся среди ночи, а показалось что уже наступило утро. Но почему в доме так тихо? Почему не слышно едкого запаха махорки? Почему не гудит в печке огонь? Почему, наконец, не слышны бабкины шаркающие шаги и ворчание, похожее на молитву? Неужели все проспали?
Прохор встал и босиком побежал в бабкин чулан. Пошарил над челом, нашел коробок со спичками… Нашел рукой стенку, где висели ходики, чиркнул спичкой. Увидел взмахи ленивого маятника, циферблат. Было только три часа ночи.
— Ты чего? — заворчал спросонья дед.
— Время посмотреть.
— Небось, около трех. Спи, Лотоха. Разбужу.
Прохор лег, а заснуть все никак не мог. Стал представлять, как войдет в школу, как переступит порог класса. Сначала все замрут, потом, конечно, заорут все разом: «Берестяга-коряга явился!» Сестры Нырчихи зашушукаются, захихикают, начнут что-нибудь нашептывать соседям. Они уже как-то крикнули ему вдогонку: «Берестяга! Бабка невесту-то твою потурила! Смотри, не удавись с тоски!..»
Впрочем, Нырчихи меньше всего волновали Прохора. Им кулак покажи, они и язык проглотят. А вот Юрка Трус! От этого жди всякого. Этот и карикатуру намалюет. И повесит ее в коридоре. И на доске что угодно написать может. А стереть до прихода учителей никому не даст… Драться же с Трусовым не хотелось. Первый день в школе — и драка… Страшней же всего встречаться с учителями. Сначала придется идти к директору и рассказывать, почему не ходил в школу. А после каждый учитель, войдя в класс, будет обращать на него внимание. Трус же, прикинувшись дурачком, станет каждому говорить, что вот вернулся Берестняков и что его надо спросить, почему он столько дней пропустил.