Кажется, только что облака лежали неподвижно на бруствере его наблюдательного пункта, увлажняя лицо, — и вот они уже цеплялись за вершины деревьев, ветви которых раздирали их, отрывали с их мохнатых шуб куски, которые тут же исчезали в вышине.
Предчувствие, что все будет хорошо, что они победят и в предстоящем сражении, было не просто предчувствием, но убеждением, и не только умозрительным — Давид Исаевич на своем опыте уже видел, что врага можно бить, что врага можно остановить. Именно это необходимо сделать во что бы то ни стало.
Внизу, справа, освободившаяся от тумана, лежала долина и ждала грозы. Терек, с его мутными водами, рассекал ее надвое. Вдоль берега реки горбатились огромные ивы. На правом берегу, впритык к этим деревьям, тянулась железнодорожная линия. Между рельсами дремали черные шпалы, казалось, будто на земле плашмя лежала огромная лестница с просмоленными ступенями, похожими на огромные костяшки домино.
Сейчас, когда связной Давида Исаевича косился на него одним глазом, ему казалось, что командир вовсе не такой уж и молоденький: слишком тяжкая усталость таилась в его сузившихся глазах, неумолимая жестокость вырисовывалась на сжатых, чуть сморщенных губах. Гул фашистских танков и самолетов, пушечная пальба, а потом, через некоторое время, взрывы бомб и посвист мин и вообще обычный набор звуков большого боя весьма скоро донесся до Давида Исаевича, но слышалось все это слева, из дальней части долины, что прилепилась к видневшимся вдалеке черным горам. Бой разворачивался далеко от направления, о котором думал Давид Исаевич. Несколько раз он оглядывался на своего радиста — не передаст ли тот ему что-либо важное, такое, что сразу прояснит обстановку. Но в рации бушевала словесная гроза, которая ничего общего не имела с тем, что жаждал услышать Давид Исаевич.
Но он ждал и верил, что вот-вот и здесь, у Эльхотовских ворот, наши начнут наступать. Однако ни командир его дивизиона, ни командир бригады никаких дополнительных приказов не передавали. Был общий приказ, один-единственный: не пропустить противника. Этот приказ надо выполнять, и всё. Если нет других. Нет — стало быть, затаись и жди. И Давид Исаевич не уходил со своего наблюдательного пункта. Он понимал, что как раз теперь надо быть готовым ко всяким неожиданностям.
Полевая кухня, тарахтя по дороге высокими колесами, двигалась к огневым позициям. Вдруг раздался испуганный голос радиста.
— Так и знал… Чувствовал я, — взвизгивает он, срывая с себя наушники, подбегает к Давиду Исаевичу: — Получил… Только что… Приказано отступить… Что ж это такое, а?
Давид Исаевич строго посмотрел на радиста:
— Смирно! Разве забыли, как надо докладывать? Оправьте пилотку, она съехала у вас на затылок! Я слушаю вас.
— Командир бригады срочно приказал перейти на другой берег Терека и создать там линию обороны!
Радист старался все высказать ясно и понятно, но язык плохо его слушался, он словно бы примерз к небу, и думал радист о Давиде Исаевиче очень нехорошо: «Ему нипочем то, что отступаем, служаке несчастному. Вон побрился, чистенький. Лишь бы форма соблюдалась, пилотка набекрень — в такую минуту…»
Давид Исаевич приказал радисту продолжать исполнение своих обязанностей и заметил:
— Ремень! Ремень подтяните!
Начал накрапывать дождик — откуда он взялся? Облаков-то вроде и не видно. Но приказ получен — надо выполнять. Эмоции эмоциями, а командир не имеет права поддаваться чувствам. Надо выполнять свой долг с холодным рассудком. Давид Исаевич напялил на себя плащ-палатку, задержался на мосту через Терек, — батарея уже начала передислокацию.
— Опять отходим, товарищ командир? — боец посмотрел на Давида Исаевича.
— Зачем же? Позиции меняем.
— Слишком часто меняем мы их.
— Сверху виднее.
— Новые позиции, значит, лучше?
— Непременно!
И снова, ругая при этом дождь и ветер, каменистый грунт и твердые корневища, не забывая и помянуть проклятых фрицев, батарейцы к рассвету заняли указанные рубежи.
Подремать себе Давид Исаевич разрешил совсем немного — около часа. Потом он присел к свежевыструганному столику в своей новой землянке и задумался. Орудия нацелены на основное направление, откуда, вероятнее всего, немцы могут появиться. Исходные данные для ведения огня определены. Все-таки стоит приготовить дополнительные ориентиры. Война в горах особая по своим трудностям, метеорологическим условиям. Да еще в таких высоких горах, как Кавказские.