Когда Гюнтер принес рецепт, бутылка коньяка на столе опустела наполовину. Лицо Берглунда вспотело и приобрело свекольный оттенок.
— Мне сказали, что это прямо-таки чудодейственное средство при подагре, — заверил Хартман, подавая рецепт Берглунду. — У нас его не купить, но в Швеции, говорят, есть.
— Спасибо, Франс. Специально поеду на Готланд, чтобы отдать отцу.
— Чем он там занимается?
— Ловит рыбу, читает… не знаю. — Берглунд насупился, между бровей прорезалась скорбная складка. Он тяжело вздохнул, допил коньяк и обратил на Хартмана беспомощный взгляд: — Понимаете, Франс, он не хочет меня видеть. Потому и уехал в такую дыру. Считает меня нацистом.
Я ему говорил: это же бизнес. А он и слушать не хочет. Ты помогаешь Гитлеру, строишь для него танки — ну, что на это скажешь?
— Ничего, Свен. Старики не живут будущим.
— Будущим?
— Конечно. Национал-социализм обращен в будущее. Так говорит фюрер.
Берглунд удивленно посмотрел на Хартмана.
— Возможно. — Он помолчал, потом с грустью произнес: — Война кончится… И что я буду делать?
Хартман взглянул на часы:
— О-о, Свен, мне пора. Через семь минут у меня деловая встреча.
Хартман не обманывал. На соседней улице в небольшом ресторанчике «Бархатный кролик» у него действительно была назначена встреча с оберст-лейтенантом Людвигом Хайко, служащим в абвере. В «Бархатном кролике» они встречались потому, что там почти всегда было людно и шумно, так что затруднительно было прислушаться к тому, о чем говорят за соседним столом, а Хайко любил поговорить о том, во что свято верил. Верил же он в то, что власть в рейхе может быть обновлена через военный переворот и убийство фюрера.
Потсдам,
17 мая
К невзрачному двухэтажному особняку на Хеббельштрассе Шелленберг приехал на скромном сером «Опель Кадетт», популярном среди чиновников средней руки и зажиточных лавочников. Свой роскошный «Хорьх-853А» с черными крыльями, кожаным верхом и дверцами цвета слоновой кости он оставил в гараже, чтобы не привлекать лишнего внимания. Приказав водителю ждать на противоположной стороне улицы, шеф германской разведки легкой походкой влетел внутрь здания. По линии коридора выстроилась прислуга.
— Гертруда, Отто, Матиас, — махнул рукой Шелленберг. — Наверху уже собрались?
— Так точно, господин Кёрбель. Ждут вас.
— У меня еще две с половиной минуты, — сказал Шелленберг, передавая шляпу гувернантке.
Он задержался перед зеркалом, внимательно оглядел себя с ног до головы. На нем был светло-серый твидовый костюм в еле заметную бледную полоску и бордовый галстук под кипенно-белым воротником сорочки. Мягкие светлые волосы были идеально уложены и спрыснуты туалетной водой. Аккуратность Шелленберга всегда граничила с дендизмом, особенно когда не возникало надобности надевать форму.
Этот конспиративный особняк СД был защищен от прослушки, в первую очередь, со стороны гестапо. В просторном кабинете, с дубовыми консолями, массивным камином и обширной библиотекой из золоченых томов никогда не открывавшихся энциклопедий, Шелленберга встречали трое: переподчиненный СД доктор фон Краббе из 3-го управления РСХА (наука), штурмбаннфюрер Майер и советник профессора Гейзенберга, доктор Шпаан, ответственный за контакты с кураторами из СС. Слева от входа за небольшим столом замер прямой, как жердь, оберштурмфюрер с маской нерассуждающего автомата на лице. Перед ним разместились телефон, ручка и стопка проштампованных листов бумаги, воспользоваться которыми он мог только по указанию начальника.
— Будете кофе, господа? — Появившийся минута в минуту Шелленберг пожал всем руки, сел в жесткое бидермайерское кресло, закинул ногу на ногу и расплылся в широкой, располагающей к себе улыбке. — Или, может, кто-то предпочитает иные напитки? Говорят, будто Черчилль за день выпивает литровую бутылку виски. Как думаете, правда? Фриц, — обратился он к оберштурмфюреру, — распорядитесь насчет кофе.
Легкий тон не снял почтительной напряженности, сковавшей собравшихся, и Шелленберг, кашлянув, нахмурился и решительно перешел к делу:
— Итак, господа, хочу вам сообщить, что подготовленный вами доклад три дня назад был передан фюреру. Это хорошая работа. Но надо идти дальше. Во время моей последней встречи в Лейпциге с Вайцзеккером мы говорили об испытании уранового заряда, и меня заверили, что такое испытание возможно осуществить в самом ближайшем будущем. Вы же присутствовали при этом разговоре?