Она заметила его тень — мимолетное облако, несущее ненастье.
— Клэр?
Она не была уверена, что слышала свое имя, но видела, как его губы сложились в подобие улыбки. Стерео включено на полную громкость, и его голос терялся где-то между ударными и контрабасом. Он наклонился к ней, поцеловал в лоб, потом прошел через всю комнату к проигрывателю и снял иглу с пластинки:
— Как прошел твой день?
Не шевелясь, она продолжала лежать на диване, даже не повернулась, чтобы посмотреть на него.
— Довольно скучно, Энди.
Он ничего не сказал, и она заставила себя сесть, ожидая продолжения разговора.
А когда его не последовало, у нее вырвались более злые, чем она того ожидала, слова:
— Ты не оставил мне ключ! И я снова просидела весь день в квартире. — Итак, с трудом держа себя в руках, она ничего не могла поделать с едва сдерживаемым негодованием, прозвучавшим в ее словах.
— Я оставил тебе ключ! Лежит в ящике тумбочки около кровати.
Его незамедлительный ответ ошеломил ее и заставил вскочить с дивана.
— Что?
— Я оставил ключ в тумбочке в спальне.
Но она же искала там, в этом она была уверена. С решительным видом она прошла в спальню и открыла ящик тумбочки. Среди прочего в нем действительно лежал серебристый ключ.
— Я точно смотрела там.
Она вспомнила, как, открыв ящик, вытаскивала бумаги, чтобы посмотреть, нет ли ключа под ними. Разве не так? Но ключа там не было. Она повернулась к Энди, чувствуя нарастающее смущение.
С едва заметной усмешкой, он стоял, прислонившись к дверному косяку. Оттолкнувшись от двери, он преувеличенно пожал плечами и подошел к ней:
— Может, ты недостаточно внимательно смотрела.
Вечер они провели в постели, и только время от времени Энди выходил в гостиную, чтобы сменить пластинку. Тогда она выдвигала ящик тумбочки и проверяла, на месте ли ключ, затем снова задвигала его. Она проделала так трижды, прежде чем заставила себя остановиться, спрятав руки под туловище, не позволяя им еще раз дотянуться до ручки ящика.
Когда она проснулась, Энди был в душе. Она надела одну из его рубашек, достала ключ из ящика тумбочки и сунула его в нагрудный карман. На кухне она начала варить кофе; было слышно, как Энди поет в душе.
— Эй, ты зачем так рано встала?
— Хотела увидеть тебя при дневном свете.
Она передала ему чашку кофе и устроилась на кухонной скамье.
— Завтра суббота, сможешь видеть меня весь день.
— Я знаю.
Он отхлебнул немного кофе, потом, виновато пожав плечами, и вылил остатки в раковину:
— Извини, опаздываю. Нужно бежать. — Он сполоснул чашку, вода глухо барабанила о металлическую раковину. — И еще, ключ в ящике тумбочки, ты в курсе? Если будешь выходить, обязательно проверь, что дверь заперта… так будет лучше.
Он притянул ее к себе так, что ее ноги обвили его талию. Острая бородка ключа впилась ей в грудь, когда он целовал ее на прощание. Она надеялась, что он ничего не заметил. Его язык проникал в ее рот, и между ее ног на мгновение вспыхнуло желание.
— Увидимся вечером. Порадуй себя, погуляй по городу.
С этими словами он вышел за дверь, ключ повернулся в замке, и послышался гулкий звук его шагов по лестнице.
Соскользнув со скамьи, она старалась не обращать внимания на волну одиночества, грозившую накрыть ее. Остаться в Берлине, пожалуй, было плохой идеей: она не искала такой зависимости.
Она неторопливо застелила постель, подобрала с пола одежду. Пора уже постирать, наверное, стоит отнести свою одежду в ближайшую прачечную. Жизнь слишком далеко зашла в своем превращении в домашний быт. Поэтому, сняв рубашку Энди, она надела свою одежду и направилась к входной двери.
Ключ не помещался в замке. Она попробовала еще раз. Не входил даже самый его кончик. Может, он еще неразработанный, потому что недавно сделан. Она вертела ключ так и этак, пытаясь вставить его в отверстие замка всеми возможными способами. Это был не тот ключ.
Бросив сумку на пол, она побежала обратно в спальню и рывком выдвинула ящик тумбочки. Там ключа не было. Вытащив ящик, она вывалила его содержимое на кровать. Ничего.