У нее растет подозрение, что потеря собственных мыслей, ее неспособность отслеживать время и сомнительные эксперименты с пространством — все это негативно повлияет на других. Пространство и время являются абсолютными величинами, которые не следует подвергать сомнению, не говоря уже о том, чтобы пренебрегать ими. Несомненно, если она и дальше будет искажать их, то последствий не избежать, и она хочет подготовиться. Похоже, ее потерявшиеся мысли, скорее всего, находятся в каком-то другом месте, где их удерживает кто-то другой. Мысли о фотографии и архитектуре, идентичности и предназначении. Все те некогда хорошо знакомые мысли, которые она носила с собой всю жизнь, а теперь вытесненные нынешними обстоятельствами. Она не создана для мыслей о заключении и побеге, неуважительном отношении и страхе: она не должна была оказаться в таком месте, как это.
Она сходит с ума? Этот вопрос она адресует своему отражению в зеркале, но отражение не отвечает, а просто повторяет за ней, как школьный хулиган. «Я схожу с ума?» — передразнивает отражение, и она отворачивается, возвращаясь к отслеживанию пространства и передвижений. Раз она спрашивает, значит, не сходит с ума. Просто зависла. Время останавливается, когда человек влюблен, так поется в песнях, и ее новые, захватившие ее сознание мысли говорят ей, что это правда. Вертушка проигрывателя крутится, башни из книг падают, а она ждет, когда Энди вернется домой.
— По-моему, тебе понравился бы мой отец.
Он удивляется своим словам, но, произнося их, признает, что не лжет. Отцу понравилась бы Клэр, было бы здорово познакомить их.
— Так пригласи его к нам, — говорит она, делая выпад вперед и наклоняясь к ступням.
Прежде чем ответить, он ждет, пока она выпрямится.
— Ты же понимаешь, что я не могу этого сделать.
Жаль, что она постоянно заставляет его повторять как заклинание эту фразу. Он не любит напоминать ей, что они могут и чего не могут делать.
Она пожимает плечами, поворачивается на пятках и снова делает выпад. Он купил ей книгу по йоге, и сейчас она лежит открытая на подоконнике перед Клэр.
Вчера вечером они с отцом встретились, чтобы пропустить стаканчик, и он чуть было не упомянул Клэр. Он лихорадочно пытался сообразить, как рассказать о ней, когда отец вытащил из кармана листок бумаги и положил его на стол. Среди кубиков и пунктирных линий знакомыми каракулями отца синими чернилами были нацарапаны имя матери и номер телефона.
— Она хочет видеть тебя, Андреас. Спрашивала, как ты поживаешь, но я не стал рассказывать. Сказал, что ты позвонишь.
— Зря сказал.
Мысли о Клэр улетучились. Он поставил стакан с пивом на записку, бумага намокла от запотевшего стекла, и чернильная надпись растеклась, словно закровоточила.
Отец неодобрительно фыркнул и взял газету.
— Она приедет сюда летом. Ты не можешь избегать ее вечно.
— Почему нет?
Допив свой стакан, отец встал.
— Потому что ничто не длится вечно. Зачем усложнять ситуацию еще больше, если она и без того уже сложная? — Он протянул Энди листок бумаги и, когда тот отказался взять его, положил на стойку бара. — Энди, у нее были свои причины. И она более чуткая, чем многие другие. Вот и не справилась с ситуацией.
— Зато все остальные справились. — Он не понимал, почему отец так легко капитулировал.
— Видишь ли, некоторые люди — некоторые из нас — приняли ситуацию такой, какая она сложилась, но это не значит, что так было правильно. А у твоей мамы принципы. Она не могла принять такой простой вариант.
— Она ушла! — выпалил Энди. — И ей больше не пришлось иметь дело с этой ситуацией. Скажи еще, что это не простой вариант!
Отец покачал головой:
— Ты и понятия не имеешь, как все было. Позвони ей. Будешь потом сожалеть, если не позвонишь.
Энди открыл рот, но не произнес ни слова. Он смотрел, как, собираясь уйти из бара, отец надевает пальто. О сожалении он знал все.
— Если бы все сложилось иначе, ты могла бы познакомиться с ним, — говорит он Клэр. — Просто сейчас это не совсем удобно.
Она не отвечает, и он гадает, не считает ли она вполголоса, заставляя его ждать. В такие моменты он обижается на ее непосредственность, будто в комнате все должно замереть в ожидании ее слова или движения.