Она удивлена дерзости собственного тела. Оно проживает день за днем и вроде почти не меняется, но когда она смотрит на себя в зеркало, она вдруг замечает, что стала другой. Палец давно зажил, даже никакого намека на синяк не осталось, хотя иногда, когда она пытается играть на аккордеоне, рука напрягается слишком сильно и чувствуется скованность в суставах. Она тренирует тело с помощью упражнений йоги, и оно подчиняется без возражений. Отметины на ногах меняются с каждым днем — единственное напоминание о том, что она настоящая; и она ждет, когда Энди заметит эту проблему.
Если не думать о том, что стены сдвигаются, то она чувствует себя хорошо. У них бывали ночи, когда они отрывались по полной: засиживались до рассвета, передавали друг другу косяки и пили вино. Отрывались в полный рост на диване, словно он был батутом, рассказывали длинные истории и произносили целые речи о состоянии мира. О прошлом они говорят с нежностью — о том, как познакомились и какими были раньше. О будущем они не говорят. Еще они говорят о музыке, фильмах и еде. Его теплое тело по ночам — успокаивающее противоядие от дней одиночества. Она думает о том, что уедет, будто куда-то собирается, но не о том, что сбежит. Но чтобы все хорошенько обдумать, времени всегда не хватает. Наступает завтра, послезавтра и снова послезавтра, и скоро наступит день, когда Энди смягчится. И вознаградит ее верность, поймет, что ему нечего бояться и можно отпереть дверь.
Когда он приносит подарки, она чаще всего изображает признательность. Нередко эти подарки оказываются бесполезными: вязаный шарф, увлажняющий крем с солнцезащитным фильтром. Однажды он приносит домой клубнику, но она к ней не притрагивается. Ягоды гниют, погружаясь в своем лукошке друг в друга, и запах брожения свидетельствует об их гибели. В конце концов, Энди выбрасывает их в мусорное ведро. Все возвращается на круги своя, если не считать двери, которая остается запертой.
Она сочиняет вежливое письмо своему издателю, которое никогда не будет отправлено. В нем она объясняет, почему опоздает с книгой.
Уважаемый Дэниел,
надеюсь, это письмо застанет Вас в добром здравии. Пишу Вам, чтобы сообщить, что, к сожалению, задерживаюсь в Берлине. Молодой человек, которого я встретила на углу улицы, похитил мое сердце (а позже и все остальное), и, боюсь, у меня не получится придерживаться согласованного графика.
Я сделала много интересных фотографий, которые, на мой взгляд, вы одобрите. Бетонные блочные дома в Варшаве и на окраинах Риги были прекрасными образцами модернизма, лишенного иллюзий, но телевизионные башни, эти бесспорно фаллические салюты возможностям коммуникации, просто взбудоражили мое воображение. В то время как Берлинскую телебашню узнают многие, самой красивой, безусловно, является телебашня Ештед в Чехии. Она «выстреливает» прямо из вершины горы, будто может стартовать в любой момент. В бетонное ядро здания вставлены даже стеклянные «метеориты», будто вся эта конструкция только что врезалась в Землю.
В любом случае, прошу извинить меня за задержку. Мне действительно очень жаль, уложиться в оговоренный срок не получается. Я бы хотела перенести сроки, но не уверена, что и они не нарушатся.
С наилучшими пожеланиями,
Клэр
Своей матери она сочиняет письма с извинениями.
Привет, мам,
как дела? У меня все хорошо. Ну, или почти хорошо. Полагаю, что у меня все хорошо (потому что не хочу, чтобы ты волновалась), но я вроде как вляпалась в одну ситуацию и надеюсь, что ты сможешь помочь мне. Понимаешь, я встретила мальчика, ну, в общем, мужчину, и все случилось (уверена, ты можешь представить что именно), и теперь я, похоже, застряла у него в квартире: он не хочет отпускать меня.
Да, я просила его пойти на компромисс: мы много говорили об этом и пытались выработать его, но, похоже, у нас разногласия в фундаментальных вопросах. Знаю, ты считаешь меня слишком придирчивой, но, поверь мне на слово, это не тот случай. Зря я вообще согласилась пойти к нему домой, обещаю, больше не буду делать таких глупостей, но, если бы ты послала кого-нибудь за мной, я была бы очень признательна.
Надеюсь, скоро получу от тебя весточку,
Целую. Клэр.
Клэр представляет себе, что Энди пишет в своих электронных письмах, выдавая себя за нее, и пытается придумать, как можно украсть их, сказать ему, что включить в них, и использовать эти письма, чтобы предупредить кого-нибудь о своей ситуации. Но всякий раз, когда она пытается прояснить, в чем именно заключается ее ситуация, мысли путаются, теряясь среди грез наяву.