— Что здесь происходит? — спросила она у Дронго. — Почему такой шум?
— В третьем купе какие-то неприятности, — пояснил тот. — Не знаю, что именно там происходит, но сюда вызвали все руководство состава.
— Только этого еще не хватало, — немного растерянно произнесла женщина. — До Берлина осталось так мало времени, а они хотят придумать очередную причину, чтобы опять опоздать…
— Их убили, — крикнул кто-то из прибывших.
— Кого убили? — не поняла Лакшина. — Может, мне кто-то объяснит, что здесь происходит?
— Я ничего не знаю, — ответил Дронго с некоторой заминкой.
— Не знаете или не хотите отвечать? — спросила она, очевидно уловив эту заминку.
— Не хочу, — честно признался он. — Там, кажется, произошло преступление. Сейчас здесь будет немецкая полиция.
— Поэтому вы решили ничего мне не говорить?
— Я подумал, что так будет лучше для вас.
— Я сама решу, что будет лучше для меня, — решительно сказала Лакшина и громко позвала: — Господин проводник, можно вас на минуту?
Проводник стоял тут же, в коридоре. Услышав, как она его позвала, он взглянул на своего начальника. Тот согласно кивнул головой. Нужно успокоить пассажиров, не допускать паники. Проводник подошел к женщине, протиснувшись мимо Дронго.
— Что у вас там случилось? — спросила она.
— Убийство, — выдохнул Сергей, — сразу два убийства. В соседнем купе убиты двое наших пассажиров.
Она не вскрикнула, не испугалась. Только сделала шаг назад, словно отходя от этого несчастья. Взглянула на Дронго, потом снова на проводника:
— Как их убили?
Из ста женщин девяносто девять никогда бы не задали такой вопрос. Но она задала именно его. Дронго удивленно взглянул на женщину. Интересно, какая у нее профессия?
— Их застрелили, — сообщил проводник.
— Странно, — задумчиво произнесла она, — я не слышала ночью никаких выстрелов. Как такое возможно? Ночью я плохо спала, почти все время читала…
— Не знаю, — ответил проводник, — мы сами ничего не понимаем. Я тоже не слышал никаких выстрелов. И чужих в вагоне не было.
— Но так не бывает, — убежденно произнесла Лакшина. — Кроме вас, в нашем вагоне было еще три пассажира. — Только тогда она посмотрела на Дронго.
Тот молчал, никак не комментируя ее слова.
Проводника позвали, и он поспешил к третьему купе. Лакшина продолжала смотреть на Дронго.
— Ваше купе было рядом, — наконец произнесла она. — Вы тоже ничего не слышали?
— Ничего. — Он качнул головой. — А вы довольно мужественная женщина. Услышали про двоих убитых и спокойно восприняли эту новость. Так, как будто готовы были ее услышать.
— Вы тоже не испугались, — парировала она. — Насколько я могла заметить, вы не отсиживаетесь в своем купе.
— Я мужчина.
— Это не совсем разумное объяснение, — усмехнулась она. — Я знаю многих мужчин, которые не стали бы задерживаться в коридоре, услышав о таком преступлении. Судя по вашей комплекции, вы бывший спортсмен. А если к этому прибавить ваши проницательные глаза и выпуклый лоб, то, возможно, вы сыщик или что-то в этом роде. Во всяком случае, мыслительные процессы у вас явно превалируют над физическими. Хотя при вашем росте и комплекции вам достаточно только появиться где-нибудь, чтобы убедить своих визави в вашей правоте. Я права?
— Почти угадали, — кивнул он. — А как насчет вас?
— Теперь ваша очередь угадывать.
— Вы не испугались, узнав, что в соседнем купе два трупа. Уточнили, как именно их убили. Удивились, что не слышали выстрелов. И даже определили достаточно точно, кто именно я по профессии. В таком случае вы — врач. Возможно, психолог или психиатр.
— Психиатр, — кивнула она.
— А в молодости вы наверняка занимались балетом, — добавил Дронго, — хотя бы на любительском уровне.
— Вы не ошиблись. Почти на профессиональном. До тех пор, пока не сломала ногу в автомобильной аварии. Но как вы определили мое прежнее увлечение?
— Ваша вытянутая шея и ваша манера держать себя, — пояснил он.
Они улыбнулись друг другу, несмотря на всю трагичность ситуации.
Поезд остановился. Послышались голоса прибывших сотрудников немецкой полиции и прокуратуры.
— Кажется, нам лучше вернуться в свои купе, — предложил Дронго, — сейчас здесь будет много людей.