Не самый плохой вариант из возможных в этом мире, как я понял. Очень опасный, да. Но и зарабатывают они очень хорошо, охотясь на местную изменённую фауну. Только и разговоров, кто что добыл и сколько это будет стоить.
— Пошли, покажу тебе, как за лошадьми ухаживать, — произнёс Эрхард, отдышавшись после того, как мы закончили тренировку.
— Конечно! — бодро кивнул я.
Вот тебе и попаданец из продвинутой эпохи компьютеров и машин. Радуюсь, что повышен в ранге до ученика конюха, а не просто подай-принеси, убери-помой.
Хотя подходить к лошадям мне всё равно немного боязно. Здоровая же животина, кто знает, что ей в голову придёт? Местные, вот, им даже копыта чистят совершенно спокойно, а мне боязно.
Тем не менее, под чутким руководством толстяка я вычесал, протёр лошадку и даже осторожно почистил копыта специальным крючком. Вроде всё получилось. А после как всегда: воды принеси, дров наколи, уберись. Вечером я на кухне и в зале. Принимать простые заказы от постоянных клиентов моего знания языка уже хватает.
Сегодня было довольно тихо. За одним столом сосредоточенно напивалась компания лесорубов, за другим пара охотников. Скрип открывшейся двери, пробившийся даже сквозь пьяный гул, возвестил о новом посетителе. Я в очередной раз скривился от этого звука, смазать нужно и подогнать двери. И ведь не сколько руки не доходят, просто оно специально так сделано, чтобы предупреждать о посетителях.
Вошедший высокий старик в плаще из дорогой ткани с парой подпалин окинул взглядом таверну и, тяжело вздохнув, прошёл к дальнему столику. Самому маленькому, что есть у нас в зале. Высунувшаяся с кухни Ирма ойкнула и метнулась обратно. Чтобы через минуту к столику прошёл её отец.
— Господин? — вопросительно произнёс толстяк.
— Вина и твоей коронной курицы. И добавь света, — лениво ответил старик.
Эрхард кивнул и скрылся на кухне. Я только собирался пройти за ним, поинтересоваться новым посетителем, но от столика лесорубов раздалось «пива» и мне стало немного не до того.
Потом пришлось бежать ещё за водой и на ледник. Так что про старика я вспомнил, только когда, проходя мимо, увидел, как он раскрыл на столе книгу, делая пометки на лежащим перед ним листе бумаги. Я не удержался и заглянул ему через плечо на страницы. И завис.
Твою же мать! Меньше всего я ожидал, что в стране, где я пока не видел ни одного азиата, будут писать иероглифами. По крайней мере, сама книга и пометки, что делал старик для себя, были именно такие.
— Любопытно? — вырвал меня из ступора скрипучий голос.
— Так везде пишут? — выпалил вопрос я быстрее, чем успел задумать.
— На всём пространстве бывшей империи, — повернувшись ко мне, с любопытством прищурился старик.
Моя надежда на то, чтобы быстро выучить местную грамоту, после его слов в муках скончалась. Но я всё же спросил:
— А сложно научиться?
— Сложно, — хмыкнул он и, прикоснувшись к высовывающемуся из-под рубашки браслету на правой руке, протянул: — Как интересно… Ты тот парень, что искупался в крови умирающей хорсы?
— Наверное. Я почти ничего не помню до того, как очнулся.
— Да, местная знаменитость, дурачок после удара по голове переставший быть дурачком. Это интересно. Приходи ко мне завтра после полудня, — приказал он и отвернулся к своей книге.
Я коротко поклонился и бочком-бочком отодвинулся к кухне. Нужно обсудить с Эрхардом. Лишнего внимания я не хотел, а кто он такой, без понятия. Может мне стоит готовиться уносить ноги из деревни.
— Кто этот старик? — покосившись на дверь, негромко спросил я толстяка, шинкующего овощи.
— Ингельвин. Наш главный алхимик. Все самые лучшие и дорогие эликсиры — это к нему. Как и продать самую дорогую добычу.
— Он заинтересовался мной, приказал завтра зайти к нему. Это опасно?
— Сходи, — равнодушно пожал плечами бородач. — Ты скверны хлебнул порядочно. Что будет, когда она выйдет до конца, тебе у нас только он и скажет. Старуха в тебя много всякого влила, чтобы направить её воздействие на полезный путь. Но это дело такое, до конца никто не знает.
— Это дорого же, наверное, было очень, — нахмурился я, уже наслушавшись про цену местной алхимии.
— Не для нашей деревни, — покачал головой Эрхард. — А ты спас много жизней тогда у ворот, так что требовать с тебя ничего не будут.
Я немного помолчал, обдумывая сказанное. Потратить большие деньги чтобы вытянуть деревенского дурачка с того света… Неожиданно. Такое вот дремучее средневековье, не знающее гуманизма.