— Привет, Колин!
— Привет, пастырь Дункан. Отец послал меня спросить о своей овце.
Он с беспокойством окинул взглядом отару, узнавая овец одну за другой. Слава богам земным и небесным!
— Овца твоего отца цела и здорова.
Она подошла поближе.
— А другие овцы не все целы?
Ах, как она прекрасна! Но за простого пастуха ее ни за что не отдадут.
— Вчера ночью волк снова зарезал одну. — Дункан замахал руками. — Я слежу, жгу костры. У меня копье и палица, я бросаюсь на него, когда он подходит, и отгоняю прочь. Но рано или поздно он заходит с другой стороны, или какая-нибудь овца отбивается от стада.
— Надо, чтобы пришел кто-нибудь из деревни. Помог бы даже отрок. Если волк крупный и умный, помощь нужна любому пастуху.
Он кивнул, польщенный ее намеком, что он уже мужчина, а не отрок. Но беды его чересчур велики, и Дункан остался безутешен.
— Ты видела вспышку в небе вчера ночью? — спросил он, с горечью припомнив собственную радость при мысли, что это знак только для него.
— Нет, но вся деревня только о ней и говорит. Я скажу им о волке, но вряд ли кто-нибудь придет тебе на помощь в ближайшие день-два. Все танцуют и говорят, не думая ни о чем, кроме небесной вспышки. — Она устремила озадаченный взгляд на что-то позади Дункана. — Смотри!
Жрец промчался в полумиле от них по пути в долину из пещер, изо всех сил погоняя своего осла галопом к Храмовой деревне.
— Может, он встретил твоего волка, — предположила Колин.
— Он не оглядывается. Может, получил в пещерах важный знак земных богов.
Они еще немного поболтали, сидя на траве, пока Дункан ел принесенные пироги.
— Я должна идти! — подскочила Колин. Солнце уже опускалось, а ни он, ни она этого не заметили.
— Да, поторопись! Ночью волк может шастать по всей равнине.
Провожая взглядом заспешившую прочь Колин, Дункан ощутил дух волка в собственной крови. Наверное, она поняла это, потому что как-то странно оглянулась на него с вершины холма. И скрылась.
Собирая на склоне холма хворост для ночных костров, Дункан мгновение помедлил, поглядев на закат.
— Небесные боги, помогите мне, — молился он. — И земные боги, ибо темный волк должен принадлежать к вашему царству. Если вы не дадите мне знака, то хотя бы помогите одолеть волка. — По традиции он поклонился и приложил ухо к скале. День за днем просил он какого-нибудь бога о знаке, но ни разу...
И тут услышал голос. Съежился на месте, слушая камень, не в силах поверить своим ушам. Наверное, шум водопада или бегущий скот где-нибудь неподалеку. Впрочем, нет. В камне звучал настоящий голос, грохотавший и выкрикивавший слова откуда-то из-под земли. Слова Дункан различить не мог, но это оказался настоящий голос бога из-под земли.
Он выпрямился со слезами на глазах, на мгновение забыв даже об овцах. Этот восхитительный знак предназначен не для половины мира, а только для него! А он еще сомневался, что знак будет дан.
Важнее всего услышать, что голос говорит. Склонившись, Дункан снова прислушался. Приглушенный голос повторял что-то снова и снова, но Дункан не понимал его. Взбежав шагов на пять вверх по склону, он приложил ухо к следующей скале, выступающей из-под земли. Да, здесь голос гораздо яснее; порой юноше удавалось различить слово-другое. «Дать», — сказал голос. Бур-бур-бур. «Оборона», — сказал голос; во всяком случае, так показалось Дункану. Но даже слова, которые он узнавал, произносились со странным акцентом.
Заметив, что наступают сумерки, он встал, охваченный испугом и нерешительностью. Он все еще отвечает за овец и должен зажечь сторожевые костры, просто обязан, потому что без них волки вырежут всех овец. И в то же самое время он должен слушать этот голос.
Сквозь сумерки к нему приближался силуэт, Дункан схватился за палицу, но затем увидел, что это Колин.
— Солнце село, — с напуганным видом прошептала она, — а я боюсь темноты. Возвращаться к тебе было куда ближе, чем идти до деревни.
Берсеркер приближался к ночной стороне планеты, уже быстрее, но все еще с осторожностью. Он извлекал из памяти тысячелетия войны против тысяч видов жизней и вспомнил еще одну планету вроде этой, где были спутники обороны, но не было ни городов, ни радио. Защитники той планеты затеяли войну между собой, ослабив друг друга до такой степени, что больше не могли управлять своей обороной, даже забыли, что такое планетарное оружие.
Но здешняя жизнь может лукавить, пытаясь заманить берсеркера в пределы своего планетарного оружия. Поэтому берсеркер послал вперед своих механических лазутчиков, чтобы те пробились сквозь сеть спутников и рассыпались над поверхностью, сея смерть до тех пор, пока не спровоцируют отклик планеты в максимальном масштабе.