Анна Яковлева
Besame mucho, клуша!
Все описанные события — вымышлены, все совпадения — случайны.
Старенький телефонный аппарат, который мама уважительно называла «раритет» и категорически отказывалась заменить на радиотелефон, делал минутную передышку и снова надрывно хрипел — Лера прикрутила звонок до минимума. Может, это Казимир?
За шесть дней Казик дважды звонил на мобильный, тем и ограничился. Возможно, уверен был, что выхода у жены нет. Лера готова была согласиться с мужем: возвращение в редакцию было равнозначно возвращению в семью. Муж и начальник в одном флаконе — одно проистекает из другого… Как курица и яйцо. Тьфу!
Звонок не унимался. Лера уже пробовала накрывать аппарат подушками — не спасло. Полузадушенный хрип преследовал в ванной, на кухне и в спальне. Оставалось только перерезать шнур, но вызов электрика представлялся Лере еще большим кошмаром, чем настойчивый треск аппарата.
— Алло? — в нос произнесла Валерия: слезы сделали свое дело, до неузнаваемости изменив не только лицо, но и голос.
— Здравствуйте, я могу услышать Валерию Константиновну? — Резкий, не отшлифованный образованием голос принадлежал Шурочке Величко, секретарше Казимира.
— Нет. Валерия Константиновна на даче. — Лере удались мамины интонации.
Шурочка приуныла:
— Да? Это из приемной главного редактора звонят. — Ну конечно с ударением на «о» — чего еще ждать от пейзанки. — А как с ней связаться?
— Я передам дочери, что ее искали, — пообещала Лера чужим голосом.
Не успела трубка лечь на рычаг, как пытка тут же продолжилась, и Лера чуть ли не с ненавистью покосилась на телефон. Где только силы берет, подлец! Просто с ума сойти.
— Кончай дурака валять. Девочка моя, ты на работу собираешься? — проявила будничный интерес Галина Бочарникова. Эта не спутает никого и никогда.
Недельные отгулы, в которые не ушла, а канула Ковалева после «драмы на работе», закончились вчера, но Лера не представляла, как войдет в редакцию и окажется под прицелом нескольких десятков пар глаз. При мысли о свидетелях своего позора Валерию окатывала волна жгучего стыда. Оказывается, это стыдно — быть обманутой женой. Об этом казусе Лера размышляла не переставая.
Горе побежденным!
Любимая работа усилиями коллег превратится в пытку.
Нет, коллеги — люди интеллигентные, но это среднестатистическая интеллигентность. А чувство такта — удел избранных.
Может, перейти во внештатные корреспонденты?
Лера бросила контрольный взгляд в зеркало. Пфф.
На нее смотрело пришибленное существо с полным набором первичных и вторичных признаков женщины, заставшей мужа с другой: набрякшие веки, распухшее лицо, отеки, нездоровый цвет лица и взбунтовавшиеся волосы. И облезлый маникюр, до которого ей нет никакого дела.
В таком аварийном состоянии Лера находилась только дважды — после выкидышей. Ее отрицательный резус-фактор никак не хотел уживаться с резус-положительным семенем Казимира.
В остальное время Ковалева посещала бассейн, без фанатизма боролась с лишними килограммами, морщинами и хандрой, которая накатывала из-за нестыковки с материнством. Так в чем ее вина?
Низкий, прокуренный голос в трубке басил:
— Приезжай, — Бочарникова сделала затяжку, — тут дело есть, как раз для тебя.
Лера живо представила, как Галка пыхтит, и даже услышала запах дыма.
— Галь, я не могу. — Признание далось нелегко.
Чего-то подобного Галка ждала от своей подруги:
— Он, значит, может, а ты не можешь? Отлично. Он что, наказал тебя? В угол на горох поставил или, может, пристегнул наручниками к батарее?
— Да, — коротко подтвердила Лера. Именно так она себя и чувствовала.
— Ну что с тобой делать, Лерка? — возмутилась Бочарникова. — Это не ты, это он должен стыдиться и бояться! Этот Иуда! Понятно? Он, а не ты!
Если бы!
— А чего ему бояться-то? — с надеждой спросила Лера.
— Праведного Божьего гнева, не знаю, карающей десницы или там — тебя! Мужчина должен чего-то бояться в своей жизни. Ну хотя бы одинокой старости, как расплаты за свои похождения.
— Старости — это я понимаю, но меня-то — с какой стати? Таких, как я, невозможно бояться по определению.
— А вот это зря. Любая другая на твоем месте устроила бы этой гниде вырванные годы.
— Я тем и устраиваю Казимира, что ничего не могу устроить, прости за каламбур.
— Любой сможет, если захочет, — не согласилась Бочарникова. — Так я тебя жду?
— Хорошо, — решилась Лера, — сейчас приеду.
И впервые за много лет подкрасила глаза и губы.