— Я же сказал вам — в этом и суть.
Гюнтер ничего не ответил, но и Андерсен не торопился с объяснениями.
— Знаете, я мог бы вас сейчас убить. Просто нажать на курок, и пуля этого револьвера размозжила бы вам голову…
— Пистолета… — выдохнул Гюнтер, качнув головой.
— Что, простите? — Андерсен не сразу понял, что имеет в виду грабитель. — Ах, это! — он искренне засмеялся, глядя на пистолет. — Я совершенно не разбираюсь в оружии! Так, держу его при себе на случай, если рядом не окажется охраны. Как сегодня.
Гюнтер смирно сидел в кресле, не рискуя лишний раз пошевелиться. С одной стороны, неумение Андерсена обращаться с оружием могло способствовать побегу, а с дугой — даже Господь Бог не мог дать гарантий, что шальная пуля Беретты не натворит бед…
— Так убейте.
Андерсен снова засмеялся и даже опустил пистолет. Всё-таки, его пухлые руки не приспособлены долго держать настоящее оружие. Но и бросаться на этого тюфяка нет смысла — наверняка, он уже вызвал охрану, и она с минуты на минуту будет здесь.
— О, нет! Я никогда не занимался мокрыми делами, предпочитая доверять… — Андерсен осёкся и кашлянут. — Ну, это не важно.
— Так доверьте! — Гюнтер посмотрел в глаза Андерсену. Кажется, вот и настал момент поговорить о делах.
— Нет. По крайней мере, не в этот раз. Вы представляете, сколько маяты с убийством? — в голосе Андерсена не было и следа иронии, он будто делился об утомивших его заботах. — Да и шестая заповедь остерегает от этого. Вы помните, что в ней говорится?
— Не убий… — неуверенно ответил Гюнтер, не ожидая такого поворота в разговоре.
— Не убий… — протяжно и как-то разочарованно повторил Андерсен. — Не «не убий», а «не убивай»! Эх, молодёжь, совсем вы оторвались от традиций… Ну да ладно, я не проповедник, я простой бизнесмен. Но чту божьи заповеди и уголовные кодексы большинства стран мира.
— Значит, вызывайте полицию.
Андерсен снова улыбнулся и посмотрел на Гюнтера как на маленького несмышлёного мальчика, который совершенно не понимает в какие игры играют взрослые дяди.
— Нет. Не сегодня. У меня есть более интересное предложение. Для вас и для меня.
Гюнтер ничего не ответил, а лишь вопросительно посмотрел на Андерсена.
— Хотя для вас оно более выгодно, — продолжал Андерсен, — ведь вы сохраните свою жизнь и свободу, а я — всего лишь несколько миллионов…
Андерсен прошёлся по хранилищу, держась на безопасном расстоянии от Гюнтера, и вернулся к постаменту. Беретта уже смотрела дулом в пол и не казалась такой опасной.
— Итак, я предлагаю вам сделку.
— Сделку? С грабителем?
— Именно так!
— Я слушаю.
Андерсен на несколько мгновений задумался, приложив указательный палец к губам.
— Позвольте узнать ваше имя?
— Гюнтер.
— Хорошо, Гюнтер. Я вам делаю одно предложение, его условия окончательные и пересмотру не подлежат. Вы вольны не согласиться с ним, но в этом случае через минуту здесь будет охрана и полиция, и…
— Я понял.
— Итак, Гюнтер… Сейчас вы уходите отсюда и сразу же заляжете на дно. Через двадцать минут я объявлю тревогу — охрана найдёт меня здесь, с явными следами борьбы. Вас кинутся искать, но… не найдут. Ведь я не дам показаний полиции. Скоро… То есть, я сделаю всё возможное, чтобы это было как можно скорее. Скоро дело будет закрыто, вы — на свободе, а я — со своей бесценной пустышкой, которая из-за такого скандала вырастет в цене по крайней мере вдвое. Вы согласны?
Гюнтер задумался. Андерсен славился прижимистостью, но здесь он просто перешёл все границы. Придётся надавать и пересмотреть условия договора.
— Но, мистер Андерсен, я не вижу в вашем предложении никакой выгоды для себя. Что получу я?
Андерсен искренне засмеялся.
— Разве это не очевидно? Ведь я дважды повторил, что вы сохраните свою жизнь и останетесь на свободе!
— В таком случае у меня нет причин сохранять тайну о вашей… пустышке.
Андерсен улыбнулся, но уже не так естественно и беззаботно.
— Но вы же джентльмен, Гюнтер.
— Слово джентльмена тем крепче, чем большая сумма под него положена.
Андерсен прикусил губу. Он задумался, где-то в глубине его глаз сверкали огоньки алчности и жадности.
— Хорошо, — наконец произнёс он, — сто тысяч.
Гюнтер отрицательно покачал головой. Чувствуя своё превосходство, он встал с кресла и прошёлся по хранилищу, но не приближался к оппоненту.
— Нет.
Лицо Андерсена вытянулось.
— Что? Вам мало сто тысяч? Вы сумасшедший! Это огромные деньги!
— Десять процентов.