я, без сожаления, отказываюсь от пищеварения!
Тут голова сказала в свой черёд:
— Я опасаюсь этого разлада, он нас к добру
не приведёт, а, впрочем, мне и о себе подумать
надо, пусть и мой мозг немного отдохнёт!
Вконец рассорившись, все замолчали.
И вот работать руки перестали, не ходят ноги
по дороге, не напрягают уши слух, в глазах
огонь потух, рот пищу не жуёт, желудок отдыхает,
и голова не размышляет.
Лежит беспомощное тело, совсем оно оцепенело.
Лежит под яблоней зелёной на спине и тихо плачет
в тишине, от голода и жажды изнывая, и силы
медленно теряя. Страдают, чахнут все наперечёт:
глаза и уши, голова и рот, желудок, ноги, руки.
Они все вместе терпят муки и сожалеют молча
о безумном споре, который их поверг в беду и горе.
Так день прошёл, за ним — другой. На третий,
утренней порой, послышался какой-то стук,
а после вдруг заговорила пара рук:
— Два яблока тут с дерева упали, и мы их
подобрали. Быть может, рот их пожуёт? Пожалуй,
было бы не худо...
Но рот в ответ сказал:
— Не буду!
— Упрямец! — возмутилась голова. — Я чуть
жива. И ежели стоять ты будешь на своём7, то мы
до вечера не доживём, погибнем из-за наших
глупых споров и раздоров!..
— Да, да! — глаза сказали, — это так!
— Послушай, рот, — сказали уши, — ведь
ты себе не враг, зачем упрямиться, покушай!
И ноги начали просить:
— Поешь, и будем мы ходить!
Желудок тоже заявил:
— Надеюсь я: никто не взыщет, готов
принять любую пищу!
И вот с улыбкой робкой рот кусочек
яблока жуёт.
И тело сбросило с себя оцепененье, пришло
оно в движенье. Руки с охотой занялись работой,
и ноги живо зашагали, глаза открылись, засия-
ли, а уши стали слушать, желудок начал пищу
принимать, а голова спокойно размышлять.
Ран Босилек
Дед и репка
В огороде грядки дед держал в порядке.
И выросла там репка — кругла, желта и крепка.
Обрадовался дедка, тащить собрался репку,
да только силы мало.
Тут бабка прибежала. Бежала, торопилась,
за деда ухватилась. Ухватилась крепко. Вместе
тянут репку, аж земля трясётся — репка не даётся!
Стали внучку кликать:
— Помоги, Иглика! Вырвать репку нужно.
А ну-ка разом, дружно!
Тянут репку вместе, а она — ни с места.
Все устали. Жарко. А тут — собака Шарка:
— Что ж, помогу, раз нужно! А ну-ка разом,
дружно! Все тянут репку вместе, а она — ни с места!
Мимо по дорожке пробегала кошка. Попросили
кошку им помочь немножко. Кошка согласилась,
за Шарку ухватилась. Тянут репку вместе, а она
— ни с места! Ну, это уж слишком! Зовут на
помощь мышку.
Мышка прибежала. Пусть сил у мышки мало,
трясется от испуга, но разом, друг за друга все
ухватились крепко и — вытащили репку!
Друг друга поздравляют, всех в гости пригла-
шают. Гуляли, ели, пили — неделю сыты были.
Стоян Дринов
Мать
Жила-была старушка.
Однажды она взяла прялку, веретено,
села у калитки и стала прясть пряжу. Прядёт
себе, сучит пальцами тонкую нить, а сама
знай поглядывает на дорогу, не покажется
ли прохожий. Смотрит и прядёт, смотрит и прядёт.
Вдруг видит: едут мимо торговцы вином.Целый
караван.
— Эй, проезжие, люди добрые! — крикнула
старушка. — Погодите, остановитесь, я хочу вас
кое о чём спросить.
Остановились торговцы, старушка и спрашивает:
— Вы всюду бываете, объехали весь свет
с товаром, не видели ли где моих четверых
сыновей? Давным-давно проводила я их на
заработки, много лет с тех пор минуло, много
зим, а от них, моих соколов, ни слуху, ни духу.
Призадумались торговцы, друг с другом
словом перемолвились и говорят:
— Нет, бабушка, не видали мы твоих сыновей!
Попрощались и поехали дальше по пыльной
дороге.
И других путников спрашивала старушка,'только
никто не видел её сыновей.
Но вот на дороге показался аист — запылён-
ный, усталый, на плече — сума перемётная.
— Эй, добрый странник, погоди, остановись,
я хочу тебя кое о чём спросить!
Аист остановился. Старушка и говорит:
— Откуда идёшь и куда путь держишь, добрый
странник?
— Иду издалёка — из верхней земли, держу
путь в чужие края, за синё море.
— Будь мне братом, добрый странник, скажи
правду, доводилось ли тебе раньше бывать
в чужих краях, за синим морем?
— Как же, доводилось, нынешней весной
воротился оттуда. Я, бабушка, всюду перебывал,
весь свет обошёл: зиму зимую в одном краю,
лето встречаю в другом.
— Ты много ходишь по белу свету, не
встречал ли ты моих четверых сыновей, моих
соколов? Давным-давно проводила я их на
заработки, много лет прошло с тех пор, много
зим, а от них ни слуху, ни духу.
Задумался аист. Думал-думал и говорит:
— Да, знаю. ..видал я их... В чужедальнем
краю, за синим морем. Сыновья твои живы-
здоровы!.. Старший — овчар, овец у него
видимо-невидимо, богатствам его счёта нет.
А сам всё о тебе думает-печалится. Второй сын
— рыбак. По целым дням рыбу неводом ловит,
а вечерами на морском берегу почивает. Волны
морские его убаюкивают, и каждую ночь
Он видит тебя во сне. Третий сын — звездочёт,
по ночам глядит на звёзды и с ними о тебе
беседы ведёт. Все трое тебя помнят, о тебе
думают.
— А что же Бойко — мой младший сын?
— Эх,бабушка, правду сказать, непутёвый
сын вышел из твоего Бойко! Он и думать о тебе
забыл, ни единым словечком о тебе не обмолвился.
В зимнюю и летнюю пору бродит по сёлам
да городам. С утра до ночи играет на гадулке
да песни поёт всем на диво. Старики от его
песен молодеют, молодые голову теряют. А он
голодный спать ложится, голодный встаёт.
Да, непутёвый твой Бойко, — чужим людям
угождает, а про мать и думать позабыл.
— Голодный, говоришь? Ах, Бойко, Бойко!
Добрый странник! Вот тебе каравай, отнеси
его моему Бойко!.. Мать, скажи, шлёт тебе
поклон и. этот хлеб... Не забудь же, добрый
странник, отдать ему каравай хлеба. Болит
у меня сердце, что он голодный бродит
по белу свету!..
Светослав Минков
Сахарная девочка
В одном заколдованном царстве был чудесный
сад. Всё в этом саду было из сахара:
и цветы, и деревья, и бабочки, и птицы, и даже
златокудрая девочка, что по целым дням
сидела на сахарной скамеечке и вязала сахарные
кружева сахарным крючком.
А на другом конце земли, далеко от заколдо-
ванного царства, жил бедный кузнец с женой
и малолетним сыном. Сын помогал отцу
в работе, раздувал мехами горн.
Когда юноша возмужал, он сказал отцу:
— Отец, надумал я пойти в заколдованное
царство. Хочу жениться на девушке с золотыми
волосами.
Кузнец отложил в сторону молот, отёр пот
со лба и говорит:
— Что ж, сынок, хорошее дело ты задумал.
Только девушка та тебе не пара. Ты такой,
как все, а она сахарная. Женишься на ней,
она станет такой, как мы все, и тебе разонра-
вится. А где нету любви, там нету и счастья.
— Нет, отец, — сказал сын. — Попомни моё
слово: для меня она останется до конца
жизни сахарной.
— Дай-то бог! — промолвил отец, поднял