глаза.
Врач, проводивший роды, был старый и опытный. Врач знал, что так обычно и
происходит: мамы радуются, папы кривятся, а старшие братья и сестры интересуются. С
годами их роли меняются — папы интересуются сыновьями все больше, мамы радуются
все реже, а сестры (или братья) кривятся брезгливо. Такова жизнь.
Он сделал первый вдох, он испустил первый писк — и Городской Компьютер дал
ему номер.
— Ого! — сказала сестра завистливо. — Одни семерки!
— КАК ПОВЕЗЛО! — воскликнула мама. Мама была творческой личностью,
дизайнером женской одежды, и, как творческая личность, отличалась повышенной
эмоциональностью. — СЕМНАДЦАТЬ СЕМЕРОК!
— Мы назовем его Сим, — объявил папа.
Врач, проводивший роды, принес полагающиеся случаю поздравления.
Мама утерла счастливые слезы.
Папа пожал врачу руку.
Ревнивая сестра надула губки.
А Сим припал к соску кормящего аппарата.
Старый опытный врач хорошо знал, что нужно говорить в такие минуты, поэтому
сказал:
— Крепкий парень, глядите, как решительно сосет! Программистом будет!
И мама снова прослезилась.
И, уходя, чуть не вывихнула шею — никак не могла оторвать взгляда от зрелища
кормления своего ненаглядного маленького сыночка.
Дальнейшие месяцы для Сима протекли совершенно так же, как для миллионов
его сверстников, появившихся в инкубаторах Городов. Он ел, спал, пищал, пачкал
постельку, таращил еще неопределенного (серо-голубого) цвета глазки на окружающую
среду. Окружающая среда пока что не вызывала у него особого интереса: вокруг прыгали,
бегали, летали яркие трехмерные изображения, издавая звуки громкие, когда положено
было бодрствовать, и мелодичные, когда наступало время спать.
Родители посещали его регулярно. Папа чаще, чем мама, потому что у папы было
больше возможностей — лимитированная рабочая неделя (восемнадцать часов). А у
мамы, как у работника творческого труда, рабочий день был ненормированный.
Симу больше нравились мамины теплые и ласковые руки, он тянулся к ним, и
беспокоился, когда мама долго не приходила. И в один прекрасный день врач
кормильного отделения сказала:
— Пора вам, мамочка, забирать сыночка домой. Он уже оч-чень активно реагирует.
Мама обрадовалась.
Сим перебрался в детскую родительского дома.
В ней тоже прыгали, бегали и летали яркие трехмерные изображения, но иногда
появлялись среди них мама, и папа, и старшая сестра Симона, и Домашний Любимец
Трепанг.
Потом старшая сестра Симона перестала появляться — она окончила школу и
уехала работать на другой конец Города, почти что на берегу Атлантического Океана.
277
И трехмерные изображения летали и прыгали все реже, только в часы для игр.
Зато появились яркие трехмерные обучалки. А по вечерам для Сима включали говорилку
со сказками: про Винни-Пуха, про Питера Пена, про Мудрую Курочку Рябу.
Сказку про Мудрую Курочку Сим полюбил больше всего, и требовал каждый вечер.
Папа обычно слушался, а мама — нет. Мама строго сдвигала брови:
— Ты хочешь вырасти НЕУЧЕМ, и не знать НИЧЕГО, кроме Курочки Рябы? Чтобы
все над тобой СМЕЯЛИСЬ?
Такая перспектива пугала, к тому же когда мама сдвигала брови, на лбу у нее
появлялась некрасивая морщинка. Поэтому Сим по нескольку вечеров подряд терпеливо
слушал не то, что хотелось ему.
Когда он научился включать говорилку самостоятельно, его повели в детский сад.
Там тоже были трехмерные яркие игрушки и обучалки, были воспитатели и
воспитательницы, были другие Любимцы — не такие, как Трепанг. А еще там были другие
дети.
Сим с другими детьми немножко дрался, но, как говорила Старшая
Воспитательница, в пределах нормы. Капризничал он тоже в "пределах нормы". А вот что
было ненормально — Симон не любил играть с другими детьми. Воспитательница
покачивала кудрявой головкой, сообщая папе плохую новость:
— Ваш мальчик не очень общителен. В этом возрасте он должен тянуться к детям,
а он предпочитает сидеть в уголке с кем-то из Любимцев. Или нарушает распорядок дня
— включает говорилку и слушает сказки. И вообще у него чрезмерно пылкое
воображение, вечно выдумывает всякие истории. Мы, конечно, покажем его нашему
районному виртуологу, но и вы тоже должны, со своей стороны, озаботиться – у него
задатки асоциала…
Мама, узнав такую ужасную вещь, расплакалась. И стала нападать на папу — что