Беседа седьмая
Самодельный разум
В одном весьма аристократическом и во многих отношениях благополучном английском семействе не было детей. Были испробованы все респектабельные и некоторые даже не очень респектабельные средства, но шли годы, и постепенно все были вынуждены свыкнуться с тем фактом, что род четырнадцатого баронета должен угаснуть.
И вдруг, когда давно были оставлены последние надежды, родился наследник. Семейное событие, ставшее сенсацией для всего лондонского высшего света! Газета «Таймс» посвятила ему прочувствованную публикацию.
Но никогда не следует забывать, как опасно иметь дело с судьбой. По прошествии трех лет со дня рождения стало ясно: мальчик немой. Снова были пущены в ход все средства. Приглашались на консультацию крупнейшие европейские и заокеанские светила, не были забыты экстрасенсы, тибетские ламы и старые бабки с запасами паутины. Все напрасно, и, что самое главное, ни один специалист не нашел никаких отклонений. Гортань, голосовые связки, электроэнцефалограмма — все оказалось в пределах нормы. Годы шли, и, как прежде, последние искры надежды сменились покорностью судьбе.
В день конфирмации наследника собралось довольно много гостей. Было весело, как может быть весело в респектабельном английском доме с неизбежным оттенком даже не грусти, а некоторой сдержанности. И вот, когда большинство уже заканчивало десерт, за столом раздался звонкий мальчишеский голос:
— Пудинг пережарен!
Вряд ли нашелся бы мастер, способный передать кистью, пером или новейшими средствами, например скрытой камерой, то, что последовало. Когда эмоции несколько улеглись, отец мальчика первым вернулся к действительности. Подойдя к сыну, он положил ему руку на плечо и спросил:
— Почему же ты молчал все эти долгие четырнадцать лет?
— Да как-то до сих пор все было в порядке, — ответил сын.
Вопрос о том, когда следует, а когда не следует вступать в диалог, будет одним из центральных в этой беседе. Кроме того, разобравшись в предыдущих беседах разумеется, в общих чертах, как устроена ЭВМ, мы посмотрим, как решает ЭВМ поставленные перед ней задачи.
В предыдущих беседах мы постарались в общих чертах обрисовать те пути, по которым развивалась информационная индустрия, а также основные идеи, положенные в основу ее строительства. Настала пора поговорить о том, какие задачи сегодня ставятся перед информатикой и к чему надо стремиться. Но сначала, естественно, следует выяснить, что может современная информатика, каковы перспективы ее будущего развития и есть ли какие-нибудь принципиальные пределы этому развитию?
Задача информационной индустрии — получение, хранение, передача и преобразование информации. Но примерно тем же самым (за исключением, может быть передачи) занимается человеческий мозг. Поэтому очевидным является желание сравнить возможности информационных систем и человеческого мозга. Таким образом, хотим мы того или нет, мы приходим к вопросам: может ли машина мыслить и может ли она быть умнее человека?
Оба вопроса возникли сразу после появления первых ЭВМ, то есть в середине 50-х годов, и немедленно вызвали бурную дискуссию. Вначале все выглядело просто.
— Ваши ЭВМ, — утверждали противники искусственного разума, — содержат несколько тысяч электронных ламп и потребляют сотни киловатт электроэнергии. Человеческий мозг содержит несколько миллиардов нервных клеток. ЭВМ, содержащая несколько миллиардов электронных ламп, окажется величиной с небольшой город. Из нескольких миллиардов ламп каждую секунду обязательно хоть одна будет перегорать. Значит создание устройства переработки информации, равноценного мозгу с точки зрения количества элементов, невозможно, и на этом следует поставить точку.
Что можно возразить? Интересно вот что. Всякий раз, когда появляется новое направление в науке и технике, будь то информатика, квантовая физика, космонавтика или что-либо иное, сразу возникают две группы людей. Первые — те, кто непосредственно создает новое направление. Они увлеченно работают, и, как правило, их мало волнует, к чему в конце концов это направление приведет. Им просто некогда об этом думать. Вторая группа — те, кто, не сделав практически ничего для развития нового направления, с большой охотой о нем рассуждают. Противникам машинного разума почти никто не возражал, во всяком случае, выступления сторонников машинного разума до сих пор насчитываются единицами, но разного рода доказательства невозможности для машины мыслить множились с невероятной быстротой. И хотя оставалось неясным, зачем доказывать то, что много раз провозглашалось очевидным и против чего почти никто не возражает, они множились и множились.